Не знаю, каковы были остальные поданные на конкурс работы, но при ознакомлении с финалистами меня не оставляло ощущение, что я попал в захолустный краеведческий музей - который содержат без души и огонька, формалистски, туповато копируя, в меру ограниченных возможностей и способностей, "то же, что у других" и "как у "больших"". Ничего своего, ничего необычного, уникального, но сплошь серое подражание общеизвестным фактам. Ничего ни слишком древнего и редкого (таковое забрали в область, а то и в Москву), ни свежего, современного, актуального (а это пожидились или постеснялись в музей отдать... или просто нет его - своего, свежего, актуального). Стандартная свалка из ненужных в хозяйстве вещей полувековой давности, среднее арифметическое поселковых пыльных чуланов.
Обобщение - после, а пока - кратенькие комментарии; здесь восемь первых мест... и "Суп" со своего тринадцатого, непосчастливилось ему - с местом, и с тем, что ко мне угодил.
"Инвалиды Сашки-Снайпера". Единственный текст, где хоть материал есть какой-то... только и есть что материал, да именно что "какой-то". Обрывок-отрывок, не ясно про кого - потому что про инвалидов тут совсем мало, а про Сашку - ни к чему не приводит, история отношений Саши с инвалидами тоже поворотами не богата. Начала нет, на месте конца - предсказуемый печальный эпилог, где сообщается, что инвалиды поумирали. Много места занимает обучение стрельбе - встречаются намеки, что это ружье однажды непременно выстрелит, но в рамках текста ему не суждено, поскольку это обрывок. Из текста как будто следует, что все инвалиды снайперами в войну ходили, поголовно. "Конструкцию" и смысл первого этапа обучения снайперскому делу понять не удалось. По тексту наблюдается постоянная недостача декораций-пейзажей или намеков на таковые. Да и в целом он похож на состыкованные заготовки от большой формы - довольно куцые, среди которых здесь не нашлось места ничему, кроме учебы стрельбе. "Приложение" - глупо. Скорее всего сойдет за первую-вторую главу романа, на роль художественно-развернутой биографической сводки-предыстории героя Сашки. В героях - мальчишка и инвалиды ВОВ, декорации - что-то из деревенской полувековой давности прозы, детали фона отсутствуют напрочь, сельмаг с продавщицей не в счет - знаком из других источников.
"Плакальщица". Поднадоевшее описание очередной умирающей деревни на зачин фоном, и далее почти весь текст автор плакает над умершей бабушкой героя, излагая ее и героя биографию, а по ходу плача небольшими отступлениями плакает по некоторым другим обитателям умершей деревни: "Никогда не забуду, как причитала она на похоронах моего лучшего друга Мишки..." Кстати, вот этот замечательный, но незакавыченный кусок - взят из заметки о смерти бабушки в сельской газете?.. "Мы остались вдвоем с бабушкой, которая стала для меня всем: матерью, отцом, а позже - другом. <...> С раннего детства приучала меня к труду, воспитывала во мне честность и самостоятельность. <...> Запомнилась мне бабушка бесхитростной и отзывчивой, с широко распахнутой душой. Про нее говорили: "вещает сердцем". Чужую беду она чувствовала как свою, люди знали это и тянулись к ней - кто за помощью, а кто за советом". А вот и товарищи из краеведческого музея как раз подоспели: "Краеведы из города не раз приезжали. Расспрашивали ее". Не зря я про них недавно вспоминал. Дальше, конечно, не обошлось без порции сюсей: "День выдался радостным. <...> Тренькали пташки. Легкие тучки не спеша уплывали за сопки, открывая высокое голубое небо. Воздух чист и приятен. Оглянулся - синь и зелень! Зелень и синь! И незыблемый всеобъемлющий покой. "Кар-р! Кар-р!", - прокричал старый ворон, разглядывая меня. Тяжело взмахнул крыльями, подлетел совсем близко и уселся на поваленную изгородь. Может, признал во мне того парнишку, который подкармливал его в ту студеную зиму". Затем умильность про подружку ворона и лягушек, и назидательное для детей в возрасте до пяти: "По вечерам бабушка рассказывала мне сказки и легенды про эту мудрую и вещую птицу". Но еще не все. Следом - драма с мыльным запашком. Даже трагедия. Со злой свекровью, верной незлобливой невесткой, утопленником, сироткой, нагулянным ребеночком (опять сироткой), который оказывается и есть главный герой, и усыновительницей, которая оказывается и есть оплакиваемая плакальщица... ну, в общем, все как в жизни и кино. Да, там есть еще и последний абзац, но я не буду его здесь цитировать (*захлебывается горючими слезами*). Вкратце: если б автор хоть немного чувствовал меру, чувствовал стиль и действительно понимал, чем литература отличается от газетного некролога... то и такая ужасная история могла бы получиться.
"Он улыбается...". Эпитафи... аннотация к тексту рассказала все. Рассказала, откуда наши авторы берут вдохновение, сюжеты, материал, реальность - и чего все это стоит. Не отнять - ни добавить, дальше можно не читать. Текст составлен из нескольких фрагментов, первый - пытается изобразить ощущения и мысли слепоглухого, монотонен; как бы в третьем лице, косвенно; вставлен "вдруг" кусок в первом лице, с самолетиком; дальше, и практически до конца - приторно-тошный кусок с приездом сына, полный обычных простариковских сюсей и обычных пустых диалогов; врезан шаблонный кусок шаблонной мелодрамы, которая остальному тексту нужна как корове радиоприемник и с большой всеобщей пользой может быть сокращена до мимолетного намека (как и многое другое). Написано... не то, чтобы неплохо, я бы сказал - прилежно до занудности. Своего языка нет - здесь очередная старательная творчески-механическая компиляция общих мест из неплохих первоисточников. И фрагмент: "А то давно ты у брата не был. Да и я тоже давно не была. У меня краска стоит в сенях. Заодно и оградку обновим" - незамедлительно вызывает из памяти аналогичную реплику из "Белого солнца пустыни" (еще не забыли про аннотацию?..). Как бы и содержание есть, и финал обозначен, но вот текст сплошь из общих мест, до рвоты прилежно-усидчиво раскатанных по-максимуму - если б не конкурсное ограничение, раскатали бы еще втрое больше, а так всем читателям просто повезло. Традиционно изгажено слащавой заправкой с присюсюкиваниями, трогательностями, мокрыми чувствами, громогласным декларированием финала и общего смысла и так далее.
"Ангел у плеча". На конкурсах со стажем рассказы "про ангелов" в финал не выходят: достали. А на этом "нереалистическую номинацию" только что открыли, и - вот, получите. Это не единственное слагаемое этого шедевра. Сразу припоминается целый тазик поп-баланды, вобравший каждую третью графомань из финала "Блэк Джек 9" - про ясновидящих, озабоченных исправлением людских судеб. А про младенцев из помойки еще на недавней "Про/За" было, один из судей блестнул со своим "Чемоданом". Давайте попробуем все это выкинуть? Выкинуть гг - ангела (каждый год на конкурсах фантастики пролетают рассказы от мордолика ангелов), выкинуть гг - ясновидящего супер-всезнайку (каждый год конкурсы фантастики просто завалены херней про заурядных волшебников, созерцающих людские судьбы без помощи волшебного судьбоскопа), выкинуть установление "мировой справедливости" при помощи подосланного автором (он станет нас уверять, что это ангел удружил, или даже Господь Бог, или Кармический Закон, или Сохранение Баланса... но мы-то с вами знаем...) самосвала в финале, подсократить трогание автором читателя за <censored> трогательными сюсями, и хорошенько пролить все это через дуршлаг - авось смоет клейстер соплей и морализаторства.
После всего вышеперечисленного останется запастись мелкоскопом и убедиться, что текст совершенно ни о чем - кроме выкинутых штампов, смытых соплей, сюсей и морализаторства с финальной победой Добра-с-шипованными-протекторами-R32 - <censored>.
"Новорожденные". Есть подозрение, что автор сильно переоценил триумф своего розового "Танка". И вкусом и послевкусие текст остро вызывает брезгливость - как чернильно-сургучной песней языка, так и содержанием походя на гибрид тупой комедии с агиткой... Я думал выбрать самые чудные цитаты, но потом решил: зачем это?.. Достаточно сказать, что Красная Армия пишется с большой буквы, что "командование КА" - это Ставка в Москве с тов. Сталиным во главе, и вряд ли она решала вопрос, не "бросить" ли авторского деда "в немецком тылу", и что учил бы автор матчасть да русский язык и не позорился, потому что пролистывания одних первых глав от "Молодой гвардии" маловато будет для изображения "военной прозы". Достаточно сказать, что словарям ничего не известно про "колючие кусты дерна" (интересно, это все и в "Весях" напечатали?..), и что танки обыкновенно волочат за собой не пыльный след, а пылевой шлейф... Что еще? Если это все задумывалось как (черно-розовая) комедия - то я, видимо, где-то пропустил слово "лопата". А мораль торчит в полный рост такая, что с ней только к пивному ларьку где хвост дедов-поцтреотов за добавкой стоит...
"Фуршет на лётном поле". Аннотация к тексту: "Отрывок из романа..." И что это делает в номинации реалистического рассказа?.. Первые четыре абзаца обнадежили. Что-то такое стандартное - но, вероятно, умышленно: холодно-отстраненное, обезличенное, под хронику. Оказалось - нет, таки стандартное. На пятом абзаце началась обрыдлая заурядная для СМИ последнего десятилетия стрельба из строительного пистолета по мозгам: прицельная, в упор, по лежащей жертве, контрольный за контрольным. Обожаю читать вопросы вроде: "Может быть, после неожиданного застолья вместо задуманного грабежа, парни задумаются о том, что они чуть не совершили? И не будут больше пытаться перейти Рубикон? Останутся людьми?" А портрет пограничника... трудно не заржать, у него звание-фамилиё, случайно, не майор Пронин? Одним словом, политинформацию я прослушал. "Правильных слов" сказано было много. Сверх всякой меры. Думаю, за вклад в установление дружественных отношений и взаимопонимание русских и грузин автора когда-нибудь отметят государственной подачкой. За литературу - вряд ли. Нет, может быть оно и не так ужасно - хотя бы номинально текст к реальности ближе многих, но заряд морализаторства не укладывается ни в какие санитарные нормы, а весь из себя такой грамотный в политической и боевой подготовке герой на летном поле отстал от группы явно специально, чтоб эту политинформацию прочитать... и инсценировать небольшое показательное представление о Борьбе За Человечность.
"Ловец". В отличие от соседей, это по форме и впрямь сойдет за рассказ или новеллу. Еще, он поначалу пытается выкрикнуть, что он не из пыльного чулана... впрочем, чуть далее и здесь мемуаристика составит больше половины полезного груза. В тексте нет достоинств, но нет и недостатков, делающих блюдо несъедобным; это вполне обычная околомистическая беллетристика без всякой смысловой нагрузки, разновидность "мистика без логики" (обычной или мистической). И в этом качестве она неплоха. Большая часть мемуаристики не слишком нужна сюжету, хотя позволяет кое-как прикрыть его скелет до почти приличности. Интрижка беллетристическая, а ближе к завершению пытается вылезти напряженная мистика, атмосферы для которой здесь нет, а следом - и вовсе загружающий драматический финал. Вот так стремительно, от безвкусного начала к напряженному финалу меняется текст... видимо, слишком сильно и стремительно, чтоб читатель подхватил и не потерял "эмоциональный контакт". Где-нибудь это даже напечатают, я думаю.
"Судьба-цыганка". Припоминаю, на прошлом конкурсе у этого автора выставлялся текст с этой же героиней, на котором было написано, что он - отрывок из романа. На этом не написано - морализующую мудрость в аннотацию поклали... Экспонатик очень из пыльного чулана, но - аккуратненький такой, почти хорошенький. Правда, сентенция "и теперь надо было как-то жить дальше" на этом ископаемом экспонате смотрится примерно как оттиск "made in Mexico". За вычетом самого начала, весьма приличная стилизация. Написал бы это автор полвека назад - напечатали бы в приличных даже местах как пить дать, а сегодня только захолустным краеведам на занюшку сгодится.
"Суп с пельменями". Текст похож на многих соседей - тоже мемуаристика, явная, оправленная в некую рамочку; и непохож на соседей - потому что на этот раз мемуаристика выглядит "настоящей" и добротной. Про мемуарную часть скажу, что рамочки ей не больно нужны, и что историй таких в вариациях тысячи, и неплохо, если они будут попадаться время от времени читателям, но на литературном конкурсе рассказа - они не радуют. Данная же рамочка напрягает. Анноташка с моралью желтопрессного пошиба. Далее "интригующая" цеплялка, и, приступив к собственно тексту, видишь в первых абзацах газетную заметку не то стилизацию под, в первом лице, с упоминанием перлового заголовка "проживающих на территории нашего сельского поселения" (видимо, придуманного героиней-рассказчицей). Эта рамка-обрамление заставляет поморщиться - и в начале, и, еще раз, в конце (там очередное морализаторство - показное самоукорение); выведено публицистически беспардонно-навязчиво, между мемуарами и рамкой вопиющий разрыв и несовместимость, "портрет (дубоватой) журналистки" наметился... - но что этим контрастом хотел показать автор, если вообще имел в виду, - я не уловил. А герои очень симпатичные - без вопросов.
Подводя итоги. По форме, на звание "рассказ" может претендовать "Он улыбается..." (хотя сейчас это более повесть), на звание "остросюжетной новеллы" - "Ловец". "Инвалиды" - заготовки истории для большой формы; "Плакальщица" - некролог, биографический очерк; "Суп с пельменями" - мемуаристика, по оформлению - очерк, интервью; "Судьба-цыганка" - подслушанная типовая история в форме "рассказа попутчика", цыганка и героиня приложены для параллели; "Новорожденные" - злободневный агит-фельетон; "Фуршет" - социально-политический репортаж с тонной проталкиваемого заряда и морали; "Ангел у плеча" - типовой конструктор фантаста с одним непрерывным уклоном в мораль и установлением мировой справедливости не отходя от кассы.
Изрядная часть работ просто не является художественной литературой. А уж с классическими "единством времени-места" и т.д. - полная бяда-бяда-огорчение. И ни в одном, за вычетом разве "Ловца", тексте нет ни одной не формально вписанной в сюжет сцены и/или диалога, на которых бы он, сюжет, развитие, держались - я не считаю "Фуршет", там не диалог, а демо-тренинг "жесткие переговоры" с пояснениями гуру после каждой ударной фразы.
Изрядная часть того, что представлено в победителях, это... Я не стану провозглашать "это не литература". Будем мягче: это не совсем литература. Особенно когда ожидается реалистический рассказ или нереалистическая новелла. По большей части, это - что-то вроде мемуаристики, наподобие, гибрид, помесь, это - фальшивая мемуаристика (как бывают фальшивые воздушные шарики). Нечто, написанное с художественным вымыслом, из головы, как пишут рассказы, но копируя форму или бесформенность, внешние признаками мемуаристики. (Словно установка с прошлого "лагерно-мемуарного" конкурсного заплыва начала действовать - натащили мемуаров давних...) Тексты не обладают ни достоверностью и (опционально) интимностью, личной пережитостью мемуаристики, ни - сюжетом, идеей, композицией рассказа. Превалируют некие жизнеписания, лишенные начала, конца, сюжета, смысла, идей, посылки и, за многочисленными трогательно-скорбящими исключениями, эмоций. Не может ни привлечь пристального взгляда и то, что среди победителей два текста посвященные инвалидам и один некролог по чтице некрологов. (Риторический вопрос: следует ли из этого, что ничего живого в нашей литературе не осталось?..) За ними по пятам идут текст, осуждающий плохих матерей, бросающих детей и т.д., и текст, призывающий повысить рождаемость.
Так что же это все?.. Это - не... не совсем литература.
Еще подумалось: надо напомнить про пафосную Птицу-Тройку (подзабывшим школьную программу)... Как замечают внимательные читатели, Гоголь сравнивает Русь с Птицей-Тройкой, но (в первом томе поэмы) не уточняет, куда же это она, едрить твою, летит; а еще более внимательные читатели замечают, что Птица-Тройка, с которой так поэтически сравнивается Русь, через всю поэму таскает на себе господина Чичикова... Поучились бы, что ли, сишные деятели писать гнусные политические памфлеты у Гоголя... Чичиковы захомутали русскую Птицу-Тройку, едут на ней, правят и погоняют! =)
Ссылки:
Обзор "Конкурса реалистического рассказа "Время и судьбы"" (2008/2009)