С.В. : другие произведения.

Для зачину, собрано высказанное в комментариях по случаю.

На первом предложении поморщился, на втором - котлета показалась тухлой, на втором абзаце не сомневался, что эту тухлую котлету я видел уже неоднократно. Принялся щелкать "Page Down" - выпадавшие на каждом следующем экране фразы вызывали немедленную рвоту. Здесь ограничусь двумя первыми абзацами - покажу, почему между вторым и пятым предложениями этот текст квалифицированным читателем или редактором будет отправлен в мусорную корзину.

Два первые абзаца:

- За дорогой следи. - Инна выдернула прикуриватель и резким движением поднесла его к очередной, уже пятой сигарете. Она глубоко затянулась, и салон наполнился благородным запахом Treasurer, на которые Инна перешла в последнее время, закупаясь этими дорогущими сигаретами по шестнадцать фунтов за пачку в лондонском шикарном универмаге Harrods во время своих кратких визитов в британскую столицу. Если честно, это было ей далеко не по карману, но не менее честно было и то, что подобные мелочи Инну никогда не интересовали. Она убрала золотистую пачку в сумку и уставилась в окно.

- Ты поменьше под руку говори, - огрызнулся Вадим, всматриваясь в ночной бульвар, летящий им навстречу. У него уже порядком болела голова от ее беспрерывного курения, но сказать Инне об этом он не решался - очередной порции упреков он бы сейчас не вынес. Скандал и так только-только стих, хотя обоим было понятно, что затишье это перед бурей. Так было всегда.

"Положи на место каталог универмага" (ц). Эта крылатая фраза всплывает на середине второго предложения, где "Трежурер". Читатель вздыхает и скользит глазами по тексту. Если скользнув во второй абзац, обнаруживает там продолжение в том же роде - взгляд перемещается на полосу прокрутки. Вся ткань текста - тоскливый шаблон, ставший именем нарицательным как синоним "тупее некуда". Персонажи, оглянувшись на шаблон, в который их засунули, и на их описание в первых предложениях - клише из того же шаблона, т.е. см. выше - "тупее некуда". Из первого же обмена репликами прет заряд самого низкопробного драматизма - текст начинается с того, что персонажи, еще не представленные читателю (впрочем нет, уже представленные - шаблон, клише, штамп, все ясно наперед и до конца) ругаются-скандалят-истерят без всякого смысла, огоньку и оригинальности. Кому интересно слушать, как в трамвае две "стандартные бабки" ("бабка" - это тоже шаблон) полчаса друг друга "козами" обзывают? - ну а здесь очень похоже. По ознакомление с первым и половиной второго предложения, у читателя срывается вопрос: "Это придурковатая комедия/сатира про тупых/придурков/новых русских/коммунальную кухню?" Многим подобное не интересно в принципе. Но даже если интересно - они бросят на втором абзаце, так и не увидев комедии, или пролистнув пару страниц и все равно не увидев.

По реализации. В первом предложении банально лажает темп и визуализация: "Инна выдернула прикуриватель и резким движением поднесла его к очередной, уже пятой сигарете". "Выдернула" - подчеркнуто резкое действие, и прилагательное "резкий" тут же - явный, просто выпирающий, смысловой повтор. "Резким движением поднесла" - банально коряво и бедно, в русском языке можно и глаголы подобрать, да и сама фраза - длинная и плавная, Инна явно поднесла прикуриватель быстрее, чем читатель проглотит эти три слова. Если "резким движением" убрать, то обе проблемы уходят. Второе предложение - прям-таки эталон каталога универмага: "Она глубоко затянулась, и салон наполнился благородным запахом Treasurer, на которые Инна перешла в последнее время, закупаясь этими дорогущими сигаретами по шестнадцать фунтов за пачку в лондонском шикарном универмаге Harrods во время своих кратких визитов в британскую столицу". Читателя впечатлили красочным "благородным запахом Treasurer", объяснили что это - сигареты (ну мало ли, может кто не догадался), выдали имиджевую характеристику "дорогущие" - на случай если читатель не ориентируется в ценах, поведали где и почем такое можно купить, а закончили рекламный ролик целиком калькируя штампооборот из телевизора из светской хроники. В третьем предложении банальнейшее авторское пояснение-разъяснение заодно с характеристикой героине (начатые еще во втором) и мусорными словами, а четвертое предложение - лаконично и смысловой нагрузки не несет. В шестом, седьмом, восьмом и девятом объяснения-разъяснения продолжаются, текст просто-таки из них состоит.

А что будет, если сократить все это до:

- За дорогой следи.

Вынув сигарету изо рта, выдыхнула клуб непомерно дорогого дыма.

- Ты поменьше под руку говори, - огрызнулся Вадим и вдавил кнопку, приопуская стекло.

Если так хочется бульварного драм-нагнетания, тут же можно добавить:

- Закрой окно, мне холодно.

Он напрягся, но промолчал и, выждав десять секунд, стекло поднял.

Каталог универмага исчез, пояснения исчезли, лишнее стерли, и стало ясно, что на все это уходило три четверти объема текста - не удивительно, что нагоняло такую тоску. Заодно и реплики связались одна с другой. Раньше Инна успевала прикурить, затянуться, салон - наполниться "благородным запахом "Treasurer"", читатель - прослушать лекцию об имиджевых сигаретах, и только после этого Вадим огрызался. Это он уже не огрызался, а погодя буркал в ответ - огрызаются сразу. Ну и просто незначащих слов по тексту дофени, читатель и в них вязнет, не только в пустой склоке и путеводителе-ценнике по универмагу, второе предложение - гусеничное, и слово "который" там как красный флажок болтается...

Это был длинный нудный и никому не нужный разбор пяти несчастных предложений. В действительности, на то, чтоб потерять всякий интерес к тексу и желание его читать дальше - уходит меньше пяти секунд, и большинство адекватных читателей по их прошествии текст выбросят. Что до идейно-сюжетной стороны, то, по всем попадавшим мне на глаза признакам, по классификации применявшейся на конкурсе "Время и судьбы", это, однозначно, - "Про дураков".

Cперва поморщился: вот еще одна юмореска завалявшаяся под прилавком с девяностого года; тогда бы ее да Петросяну - самое оно. Но ближе к концу даже поржал: изготовлено хорошо. А вот "реалистический рассказ" - с натяжкой, ибо гротеск, мистификация, абсурд и фельетон. Сложили в кучу запчасти от юмористов двадцатилетней давности, а поскольку все использованное в тексте - давно использовано, и не по одному разу, то запах от него исходит весьма затхлый и сомнительный, даже нафталин это не забивает, - как бы хорошо оно ни было сложено, как бы аллегорически ни пытайся читать. Юморсатирический гротеск злободневно рисующий события девяностого года - среди реалистических рассказов выглядит несколько инородно, думаю, понятно. Это ситуация, когда материал работает не только против автора и литературного текста, но даже против идеи, которую в него вложили. Не выходит литературы из того, обо что вытерли ноги политики, журналисты, юмористы, крикуны, холуи и бездельники - очень долго надо ждать, пока выветрится вонь и можно будет из этих блоков сложить что-то эстетическое. К тому же, использование конкретного, подустаревшего и смертельно навязшего в ушах, глазах и умах материала, не склоняет читателей к аллегорическому прочтению текста, зато нередко вызывает раздражение деталями. Как ни крути, все равно выходит фельетон образца 91-го года.

Все же, и все же - текст пробудил отдельных личностей к драке за "идеологическую составляющую рассказа", вызвал некоторые обсуждения - колбасы, Достоевского, - так что, можно считать, все ж какую-то пользу принес - всколыхнул заглохшие в сахарной вате женских романов умы. (Смайл.)

Многие ораторы любят завершать выступления на оптимистичной и пафосной ноте, подыграю и я, процитировав из комментариев: "...Пока в стране есть такие ресурсы, как "Самиздат", или другие, на которых зарегистрировано по 40 тыс. авторов, пытающихся заниматься творчеством, говорить о реальном всеобщем повороте к колбасе рано. Не верю я в это. Не колбасой единой жив русский человек". (C) Доберман

(Правда, если посмотреть каким творчеством эти сорок тыщ занимаются, лично у меня возникает смутное подозрение, что все эти фэнтези и фантастики - это что-то вроде этакой духовной творческой колбасы. (Смайл.)) В качестве отрезвляющего контр-аргумента можно процитировать автора: "Очень рад за вас, что даже выбора перед вами такого не стояло. Но в масштабах страны победила почему-то все равно колбаса - посмотрите кругом и все поймете".

Короче говоря, штучка стоющая, но вряд ли - реалистический рассказ.

Текстик, пожалуй, сделанный. Автор может, но слепил фигню для конкурса (посмеяться). Причем небрежно слепил, не особо и старался. Напиханые через энные промежутки стандартные погодные "красивости" - пара первых предложений, и дальше там еще были. Банальный пустой диалог в начале.

Рассказчик тут и там по тексту. Сперва не без снисходительности и цинизма: "Все началось просто. Банально. В головной офис из регионального филиала перевели нового начальника отдела продаж. А там – хорошенькая "манагерша", взгляды, улыбки, случайная встреча в театре и вскоре неслучайная – в одной постели. Дело житейское. // Дело не менее житейское – наличие у Кати мужа. Все у них было..." Вот вам, получите-распишитесь: герои работают в офисе манагерами, но я подстраховался - написал "банально", поставил кавычки на манагершу, чтоб всякие мне не кричали про штампы, ибо они и есть. Прикинул, сколько Кате лет - выходит что-то не в меру инфантильный там кусок с поцелуйчиками... ну да, типа любовь превращает всех в детей/идиотов, рассказчик снова ухмыляется, понятно. И следом: "будто земля подпаливает ей пятки". Образ хорош, но здесь не в струю - грубоват. Хотя... подстать намалеванным инфантильным персонажам. "- Накладывай, - доносится из ванной. // Вот и поговорили. // После ужина супруг отправляется к верному другу - телевизору". Клише раз, клише два. Перебор. Мысли Кати, там где изложены, - типические морализующие, но, по счастию, изложены вполне лаконично. "Психотерапия по-русски - разговоры "за жизнь" с подругой. В качестве вспомогательных препаратов обычно используются сухое, полусухое, полусладкое, красное или белое. Коньяк тоже годится". Опять рассказчик с пародирующей покровительственно-насмешливой интонацией. "Вытягивает коготками сигарету из пачки" - хорошо, про елку хорошо. Очень был рад, что прямым текстом не написали "там Катя узнала, что беременна", но зато намеков дали такую пачку, что только пьяный не догадается. Где "небо не темно-синее" вдруг прорезается новый голос - фамильярно-циничный рассказчик подался в лирики, видимо для еще большего оттенения своей насмешливости. Про фонари хорошо. "Нановокаинено" - не самая удачная идея: многие сломают язык пытаясь прочесть, а киберпанки будут долго ломать голову, причем тут "нано-". Дальше всех ждет счастливое явление-воскрешение, загадка, детектив, стремительное разоблачение и неопровержимо доказанный хэппи-енд.

В финале вдруг прорезается еще один голос - кота Мони (или он прежде и был - "рассказчиком"?..). Кот зевает и думает о вечерней порции сметаны. Не сомневаюсь, что автор в это время зевает и думает: ну вот, получили свою любовно-амурную историю с треугольниками, подругой жены, постелью, кухонными разговорами, беременностью, страшной трагедией и ужасным ужасом, интригой с рогатым мужем, которому надо втюхать приблудного ребенка, счастливой развязкой-объятиями-поцелуями, все довольны? - подавитесь своей вечерней порцией сметаны.

Постскриптум. Автор утверждает, что сентиментальщик он, а кот смеялся только над героями, подхихикивал. Ну вот, а я-то так надеялся, что и над жанром, и над читателями... И героиню автору там где-то жалко, "худенькую блондинку в голубом пальто", типа написано почти от чистого сердца. А я-то так надеялся, что от хитрой ж... кхе-кхе, от хитрого желания жестоко посмеяться над читателями, вот. Автор даже задается риторическим вопросом: "А такой ли уж хэппи этот энд? Кто сказал, что у этих все будет как надо, и через десять лет никто не задумается о "болоте"?" Я вот даже с такой подсказки не стал задумываться: больно уж герои клишированные, персонажи литературной игры, высмеивающей штампы "женской сентиментальной прозы", в другом качестве увидеть их не могу, сорри. Да и композиция - аккурат десять точечек-остановок на маршруте, соединенных троезвездочками в траекторию - все сугубо функционально, ничего личного.

Посчитаем за реалистический рассказ. Хотя я расположен это читать более как пародию на класс "реалистических" "литературных" произведений, нежели как иронию над жизнью.

Я не фанат... не фанат я. Армейского идиотизма. С примесью особенностей русской национальной. Н-да, не фанат. Но!.. но поржать после обеда могу. Ну, просто так. Расслабиться.

Скажем так. Это байка. Вполне реалистическая. Персонажи для байки классические тождественно подзатасканные, а за последние дцать лет - и в печатном да кинематографическом слове тоже. Сплошь и рядом. Рассказа я как бы не увидел. А байка вполне. Но... вот только первая половина текста - это практически сплошь одно "изложение сути вещей", практически без действий. Подзатянуто. И предложений там чересчур длинных с кучей служебных слов, связок и разной армейской канцелярии - перебор. Как бы стилизация под армиейский идиотизм, но все же перебор. Да и читатель ведь - не с Луны, он знает, в какой стране живет, читатель... И суть вещей в той стране - знает. "Есть такая профессия - родину расхищать", как гласит народная мудрость. Так что подсократить ба... А вторая половинка веселее. Но самый финал на меня никакого впечатления не. Ну, попытаются повесить всех собак на прапорщика. Скучно. Или если б фраза "я тебе скажу за одного прапорщика..." звучала по тексту раньше - разок, лучше - два. Скажем, кто-то из замов в начале отрекомендовал генералу того прапорщика, как "специалиста по изысканию внутренних резервов"... Финал проигрышный.

Розовый танк и свадебные фото, где невеста держит танк с женихом (или только жениха?) - я оценил. А в остальном - байка. И по содержанию, и по форме.

Редкий случай, текст, не содержащий явных стилистических изысков, острословия, мегаколоритных персонажей и антуража, занимательных интриг и сюжетно обращенный в сферу т.н. "азартных игр" и прочих игровых автоматов, не вызывающую у меня ни малейшего интереса, написан так, что читается без скуки. Осталось ощущение легкой срезанности в финале - то ли в какой-то миг автор потерял терпение, взял линейку и соединил непокорную траекторию с финальной точкой напрямик, то ли не проявились в тексте намеки на нечто, могущее обосновать подобный поворот. Вероятно, самая ощутимая точка излома от траектории к финишной прямой на реплике: "- Мне бы самому... - и добавляет шепотом, - спастись". Не понятно, каким боком приложить ее к образу Андрея, который (образ), похоже, и вообще остался весьма зыбким. (Но ведь он все же был, не Злой Дух явился Веронике в сером костюме, чтоб развести ее на остатки гонорара?.. - злым духам положено ходить в черных...) Словом, весь этот детский заговорщицкий секрет с держанием за руки в финале вылез как-то вдруг и не укладывается.

"Вероника прижимает сумочку к зеленому пальто и слышит оттуда, из темноты их шелест". Здесь как будто недостает зпт. "- Я куплю, - говорит Вероника. - Я хорошая. Хорошая Вероника идет в магазин". Таки "Вероника идет в магазин" - это часть реплики? А по смыслу как будто нет, и ей должно с красной строки стоять. "Лысый разочарованно вздыхает. Нет последнего Зевса, нет бонуса. // Тощий парень в клетчатой рубахе почти толкает Веронику, спешит к "единорогу"... не успевает. Зеленое пальто летит на спинку стула. Вероника открывает сумочку". Тут парень с зеленым пальто попали в непонятную зависимость, сбивает. То ли пальто опережает его в полете к спинке стула и поэтому он не успевает к "единорогам", то ли еще чего. "- Совсем ничего? - переспрашивает Андрей, такой похожий на Винни-Пуха". Что-то у меня Андрей с Винни-Пухом никак не вяжется... Андрей, правда, вообще не виден, но "интересный мужчина в сером костюме" явно не Винни-Пух. Будь он и вправду Винни-Пухом - не заметить этого было бы сложно.

Рассказа не вижу, на завязку от чего-то большего скорее похоже: финал более создает импульс с интригой, нежели их разряжает. Хороший текст, построенный на сплошных, и без какого-либо ценного содержания, диалогах? Отнесем сие к стилистическим упражнениям?..

Вероятно, самый неоднозначно воспринимаемый текст на конкурсе. Публика возмущается финалом, женская половина аудитории его поголовно не приемлет, обвиняют автора в эпатаже ("финал эпатажный и нереальный"), желании сделать некий "бах!" ("взрывной эффект"), неправдоподобии, нарушении реалистичности и т.д. и т.п., приводимые же автором в ответ вырезки из газет, повествующие как об отдельных казусах, так и о тенденциях в обществе, возмущенную бессовестным авторским вымыслом публику отчего-то не успокаивают... Автор нагло, цинично, не извинившись, крошит читательский стереотип "хорошие детки" - у читателей блок, у читателей внутренний протест, бурный, не умещающийся и с кипением переходящий в протест внешний, требующий излияния на автора. Не буду подбирать цитаты из комментариев, где звучали открытым текстом заявления, что если бы бомжа замочили отморозки, то "все бы было нормально", а дети мол так не могут, потому что дети так не могут, потому что вот наши дети еще ни одного бомжа бутылками не забили... Сыпались и претензии автору, что он подает финальную сцену отстраненно - не льет горючие слезы, не осуждает происходящее и так далее, сохраняет безучастность и все оставляет как есть, без восстановления справедливости. Да, разумеется - автор ставит вопрос и не подсказывает готовых ответов читателю - и это тоже нашим воспитанным на потреблении готовых ответов читателем воспринимается как клевета и посягательство на его, читателя, правдивый хороший внутренний и внешний мир. Газетам можно, авторам - низзя. Телевизору можно - и выдумку, для развлечения, и документальную хронику (для него же), авторам - низзя.

Также по отзывам можно предположить, что многие настроились читать про необыкновенного Леку и готовились переживать и жалеть его - встречаются даже заявления, что финал и вовсе пришит не к месту, и подошел бы любой другой... Я все же процитирую: "...Финал сильно не вписывается в заяку всего рассказа. Финал эмоционально занижен и сюжетно неоправдан. Грубо говоря, мы читали о богатом внутреннем мире "изгоя", о его привлекательной индивидуальности, и вдруг бац: дети и мамы (само по себе гротеск странный) забили парня бутылками. Тихо, мирно, как само собой разумеющееся. Не складывается у читателя на самом глубоком уровне: интуитивном". Или: "До финала я расцениваю текст как "историю из жизни", и попытку автора заглянуть "на ту сторону". Финал переводит рассказ в разряд чернухи. Для меня это совершенно очевидно. А какую философскую базу можно подвести под этот финал - дело десятое". Во как.

Но самое фантастическое в восприятии многих - это убийство Леки. Да-да, многие, самые несогласные и возмущенные читатели свято убеждены, что дети Леку бутылками убили. И продолжают пребывать в сем убеждении, крича, что дети не могли убить бомжа бутылками, таких детей не бывает, даже после того, как их внимание обратили на тот удивительный факт, что неоспоримых свидетельств в пользу убийства в тексте нет. "Убийство" - это прочтение читателя - того самого возмущенного читателя, который возможность этого убийства опровергает. Читатели в претензии к тексту за то, что дети убили бомжа, когда в тексте не написано, что дети бомжа убили. Это читатель настаивает на том, что дети бомжа убили, и борется с этим, утверждая, что таких детей не бывает. Прям какие-то бермуды читательского мышления. (Смайл.)

А еще читатели возмущены авторской ложью, что это самые обычные дети убили бомжа, а не какие-то исключительные дети. Читатели считают, что автору следовало "попытаться вникнуть в причины, показать, как становятся монстрами" (так и подмывает добавить "...и поддаются тлетворному влиянию загнивающего Запада"). "Если дети "обычные", то они не могут быть убийцами, а если "исключения" - так пусть автор намекнёт на это в тексте" - требуют возмущенные читатели. "Цель автора была как раз доказать, что "обычные" дети могут быть монстрами", - возмущаются читатели. Хотя то, что "обычные могут быть монстрами" - автор всем сомневавшимся показал в обсуждении цитатами из газет... Ну и хватит на этом.

В отличие от многих дам-с, которыя отказывают тексту в реалистичности, воспринимают как авторский произвол и необоснованную, сфабрикованную жестокость, я в сюжете ничего нереалистического не вижу (простите, мизатроп, да-да, жу-уткая личность, человеконенавистник). Мелкие детали (мамочки ушли, а своих чад не сгребли с собой, а оставили рядом с грязным бомжом) не мешают, поскольку все же есть документальная правда, а есть художественная проза с правом на гиперболы и символы. Не знаю, что нереалистичного и шокирующего нашли для себя в тексте читатели - я не предлагаю включить его в школьную программу, но, должен заметить, многое из показываемого по ящику, в т.ч. и в детское время, в т.ч. и сериалами, - куда э... откровеннее, скажем так. Ну разве только - чуть менее пронзительно. Испекается так, что зрители остаются удовлетворены финалом - наши в белом, злодеи за решеткой, маленькую девочку дружно оплакали - и зрители ко всей этой жестокости - давно привыкли, ага. Ну а автор "Пустых бутылок" - не подыграл, изобразил иную жестокость - куда более реалистичную (см. вырезки из газет), чем та, которую вы привыкли хавать из ящика. Читатели негодуют и требуют от автора чтить законы реализма - показывать привычную картинку со всех каналов, и не выдумавать отсебятины.

Дети, как известно, добры, внимательны, врожденно справедливы, неизвращенно видят красоту окружающего и чутко воспринимают неправоту мира взрослых и пры. Впрочем, по наблюдениям людей более циничных, детям также вполне присущи агрессивность, сексуальность и стадные инстинкты - в большей или меньшей степени. А также "интинкт исследований" - анализа (требующий разломать машинку, расковырять улитку), и синтеза (привязать жестянку к кошкиному хвосту). Одним словом, дети, как известно, - цветы жизни. Но не давайте им распускаться. Иногда родители и воспитатели стадные порывы тормозят, внушают, воспитывают, пытаются объяснять, иногда - молча или явно поддерживают, а бывает - провоцируют. Старший - "отец", образец для подражания, а в стаде старший - вожак; от природы за каждым их поступком окружающими помладше читается "делай как я". Включается спровоцированная взрослыми макаками подпрограмма - стадо гонит "чужака" галдя и забрасывая какашками. Дети обычные, они не пинали бомжа со зверским выражением на лицах, не получали удовольствия, не намеревались его убить. Они его даже отогнать от скамейки, песочницы, выгнать из двора - не держали в помыслах, в отличие от своих мамочек. Но им показали на него, как на мальчика не из их песочницы, и кинули бутылкой. Они просто покидали в него совочки и что было под рукой и постучали по нему подвернувшимися бутылками.

"Дети - монстры" - не авторская посылка, а осмысление реалистичной документалистики отдельными читателями. Этим читателям отчего-то любо возводить в абсолютную степень. Возможно, так проще. Но никаких монстров нет - среди детей, во всяком случае. Ну есть, но очень мало, скажем, один процент. Могут ли "обычные дети" быть монстрами? Могут. Если в их мозг впитается, что то, что для вас "быть монстрами" - в порядке вещей, норма. Если они получат пример такого поведения от старших - непосредственно, или через телевизор-компьютер-книги - детали. Здесь можно еще раз вспомнить, что рассказ - о пустой стеклотаре, и о бытовавшей века три назад теории о человеке как о tabula rasa.

Просто удивительно упорство, с которым читатели не видят ни противопоставления, вынесенного девизом всего текста в стихотворную строфу, ни аллегории вынесенной в название, ни параллели между маленькими детьми во дворе и большим ребенком Лекой, ни маленькой девочки ("девочки-монстра", как ее требуют изобразить некоторые читательницы), которая подходит и вместе с Лекой замечает красивое - любуется игрой солнца в бутылках, ни пребывания Леки в двух возрастах одновременно - большой сосуд и маленький ребенок внутри, ни, ни, ни (ну иначе как еще можно объяснить их заявления о якобы надуманности и пришитости финала?..). Не видят и умышленность (да художественную, а не "антиреалистическую", по злобе авторской) столкновения хрупкого с крепким, и странность хрупкого, и обыденность крепкого, и красочно-эмоциональное воображение Леки, и "заниженную эмоциональность" финала, и пресечение попытки девочки подойти и посмотреть на бутыли самостоятельно (обрести свой взгляд), и параллели игр в попугайчиков ("Бом-шара! Пита-фил!") с играми в обезьянок (кидание бутылок) - весь ряд параллелей, весь спектр игры на контрпунктах. Зато читателя с охоткой разносит в крайности - у него "дети-монстры" и "красота Леки". А Лекиной красоты как бы особо и нет... есть странность. Не монстры и красота, а просто невосприимчивая обыденность - и странность.

По технической казуистике. К первому фрагменту вопросов нет, но, как мы понимаем, личность Леки он никак не обозначает - половина изложенного подойдет очень многим детям, другая половина... ну, взрослым "дурачкам". Акварель прозвучала, но акцент получился не на ней, а на паровозе (таки пацан художник или технарь? - смайл). В двух первых абзацах предложения слегка перегружены, а в первом предложении третьего абзаца я логику расстановки знаков постичь не сумел вообще, как и правильный способ его прочтения. Во втором фрагменте этот, из Кельна, говорит как в анекдоте, можно заподозрить, что казачок - засланный. Анекдот тут вроде бы не в тему. Стихотворная строфа явно нарочита - и в то же время сбоку приложена - и оттого ее легко не заметить, а когда заметишь (а заметишь, когда ее повторят в финале), то с трудом увернешься - ею тычат читателю в физиономию.

Текст воспринимает "шарнирным" - суховатым, функционально скомпонованным - похожим на... помните, как составлялось "держитесь подальше от торфяных болот"?.. Вот и здесь - передано то, что хотелось, но не видно человека. Ни того, ни другого - внутренне не видно, внешне их обозначили, "психотипы" намекнули. А вот живой жизни недобор, вещественности, индивидуальности и достоверности - игрой образов попахивает. Система образов хорошая. Воплощение, реализация хорошая, хотя местами нарочитая. Текст-предупреждение, без морализаторства и обличительности - обошлись. Вполне себе концептуальная игрушечка - притча и всесюжетная аллегория. А вот проникнуться - затруднительно.

Можно почитать шире и свободнее - аллегория: суть творчества и творческая личности в человеческом обществе, и, в особенности, в современном мире. Детскость, недееспособность, неустроенность - и одни, ценители искусства - кушают и вампирят, другие - обыватели, ворующие совочки - видят как уродливость и ущербность, воспринимают как досадную помеху, сторонятся и кидают бутылки. А можно еще шире читать - как "личность и мир"... И в этих ракурсах глядючи, тексту не грех быть абстрактным, "психологически недостоверным" и прочая. Но для того, чтобы восприниматься читателем, ему стоило бы стать живым.

Итого - что имеем? Реалистический рассказ? - вполне. Остросоциальный злободневный памфлет? - а может и так. Всякоабстрактную аллегорию о высоких материях? - а почему бы и нет? - все в одном флаконе. Таки о чем рассказ? - да о пустых бутылках. (Смайл.)

По недавней традиции, тексты списка сортируются по-восходящей. Хотя, все очень условно: практически все они увечны на те или иные органы (чаще прочих страдают идейно-содержательные), и порядок будет тем или иным, смотря каким увечьям отдать предпочтение. В первую группу зачислены три произведения, встреча с которыми в "жюрейском списке" вызвала вынесенное в заглавие недоумение.

Не третьем небольшом абзаце волосы встали дыбом, а к концу четвертого из глаз начали сыпаться искры и запахло паленым... Скажите, весь вот этот... где и запятые подчас стоят где попало... Нет, я оценил, что герой проснулся не в первом предложении, а только во втором - типа от первого штампа автору удалось увернуться... ну, не то, чтобы увернуться, но - он пытался! Потом герой позавтракал и понесся на работу, куда? - да-да, ты догадался! ...Про которую ничего интересного нам сообщить не сумел, внимание рассказчика заслужили из всей работы лишь обед и звонок некой Юльки... И это не удивительно! - ведь герой работает в офисе! над "проектом"! Да-да, не иначе герой - программист, причем жу-утко засекреченный! В советские годы разные КБ существовали как "Ящик номер такой-то". А сегодня - в кого не плюнь, все работают в офисе над проектами! секретность поголовная! не спроста США все увеличивает расходы на оборону! ЦРУ не справляется!.. Потом герой обсуждает с некой Юлькой что купить в магазине, где они встретятся, потом он прикидывает, как попадет к месту встречи (в натуре разведчик - все просчитывает), потом герой прощается с коллегами (ну, блин! на дело идет! может и не вернуться!), нацепляет наушники (важно!), и, наконец, - излагает оперативную обстановку... и вот тут... вот тут те искры, что тихонечко сыпались у меня из глаз, взрываются фейерверком! Вот оно, где собака порылась! Обстановка в городе тревожная! накаленная! диктую по буквам: "именно сейчас стоило бы не по гостям ходить, а гулять - наконец-то ушли недавние дикие морозы и термометр"! Да-а, тут не до застолья - такое дело! это вам не осень с дождями и красноармейцами!

Что я хочу сказать. Аффтары! Следите за своими термометрами! особенно, если они у вас дикие!! Вот автор Буря в следующем абзаце говорит: "Проскочив два сложносочиненных перекрестка и минуя толпы народу..." Дорогой Буря! Срочно подучите правила дорожного движения! Низзя проскакивать сложносочиненные перекрестки без остановки!

Затем мы узнаем, что резиденты по рации уточнили место встречи, резиденты уточнили список покупок - он пополнился сухариками, парой пачек майонеза, пакетом муки и кефиром (внимание! тщательно запоминаем весь список в указанном порядке! в последней серии он вам понадобится! кто не уверен в своей памяти - записывайте!), мы узнаем, что резиденты отстояли небольшую очередь в кассе и, наконец, попали к этой самой Юльке в угловую квартиру на пятом этаже (тоже важно!).

Продолжение в следующей серии, после - р-р-рекламной па-аузы!

Краткое содержание последующих серий: резиденты посидели на кухне, где им мешали дети, обменялись несколькими многозначительными фразами, типа: "- Вот так и живем. // - Среда день тяжелый, ничем не хуже понедельника. // - Ха! Согласна!" (это шифровка, все сразу поняли: операция перенесена на пятницу!) говорили о какой-то фигне, связались по рации с еще одним резидентом, передали ему оперативную обстановку и задание Центра: купить сок. Прибывший резидент был шикарен! потому что он "грациозно сел на табуретку", во как! Но его доклад про баблос показался скучным, поэтому наш герой решил допить пиво, а как допил - сразу понял, что делать ему тут больше нечего, пора прощаться. Он и Юлька заторопились домой, но на улице им стало весело, они пошли куда глаза глядят а потом побежали, смеялись на ходу, но тут она вспомнила, что надо зайти в продуктовый. И они зашли. И взяли (запоминаем!) "пачку йогурта, пачку сметаны и полбулки "Бородинского"". И розу. Потом шли по улице... шли по улице... потом свернули на другую улицу (конспирация! путают следы!) и подумали про чипсы. И пиво? Нет, только чипсы, а пива уже хватит. Потом они к кому-то из них зашли, где утром и проснулись, и герой подумал, что живет полной жизнью. Все.

Гениально. Если бы кто-нибудь кого-то ударил бутылкой по башке или пырнул ножом - назавтра эту историю опубликовали бы в сильно сжатом виде в колонке происшествий. А так - даже не знаю, что с ней можно сделать. Убрать обратно, в ящик со старыми школьными тетрадями?.. По-моему, таких историй - кругом и повсюду, увековечивать их в литературе смысла немного, и в данном случае никаких литературных трансформаций история не претерпела (не заметно, во всяком случае). Ровным счетом ничего примечательного, преобладают же диалоги пустые да жуткие в обрамлении деклараций в конце и начале текста. Если задумывалась подделка под юношеский наив - то, простите, я не увидел ни одного намека - ни на "подделку под", ни на присутствие руки автора, который эту подделку выполнял - "подделка под" она именно подделка, а здесь, по виду, самый разнастоящий подлинник - "юношеский наив как он есть" тождественно "как я провел лето" - автор тождественнен рассказчику тождественнен герою, и все трое литературными талантами-навыками не испорчены. Увы и ах.

Итого. Текст в стиле "что вижу то пою". Язык, сюжет, композиция - все на уровне "моя первая проба в литературе, или как я однажды решил стать писателем"; еще это сойдет за результат чьей-то пробы "автоматического письма". Лучше всего получилось про детей с кошками. Декларация про "полную жизнь" в финале умиляет: кто бы иначе догадался, к чему это все вообще? Этому герою, чтоб зажить полной жизнью, потребовалось нагрузиться пивом и пойти ночевать к подруге; я мог бы подсказать автору сюжеты для следующих произведений: некоторым героям хватает одного пива; некоторые от пива откажутся, зато зайдут к двум подругам; по-очереди; или одновременно; а еще - страшно подумать! - есть и такие, кто ходят в горы, занимаются дайвингом, серфингом, допингом, бодибилдингом, литературой простихосподи, проигрывают состояния в монтекарлах и всяких скачках, медитируют по утрам стоя на голове.

Мысли после прочтения: за окном ночь, темно, холодно, а ведь где-то там и сейчас он наверное бродит - дикий термометр...

Память мне намекает, у Кортасара есть рассказ о фотографе-любителе, который случайно заснял в безлюдном уголке города встречу мужчины, женщины и молодого человека; те заметили, что их сфотографировали, и поспешили уйти. Потом, проявив пленку, разглядывая снимок, озадачившись поспешным уходом, фотограф напрягал дедуктивную извилину и раскрывал смысл их встречи и некую неблаговидную историю... тоже с каким-то таким уклоном, похожим на тутошний. Ну то у Кортасара, там - он, в мыслях фотографа, занимался расшифровкой снимка; здесь же в роли Кортасара придется выступать мне, и ломать голову, гадая, что же может скрываться за изложенной тут "историей", и что, возможно, даже хотел сказать читателю автор (а может, вовсе и не думал).

Сомнения начали одолевать еще на первой странице: куда ехала на троллейбусе героиня, забыв чайник в квартире, в которую вот-вот должны были придти "ребята"?? По некотором размышлении, логическим путем пришел к единственной версии: она металась без всякого смысла - возможно, выискивала "доброе лицо" в толпе. Никакой иной логикой ее местонахождение не объяснить. Натяжка: троллейбус, набитый до состояния "а вот хрен вам, влезем" - не самое удобное место, чтоб просить и разговаривать, особенно с тем, кто тебе по пояс. И уж куда логичнее просить помощи у тех, кто идет мимо дома, чем у тех, кто едет куда-то на троллейбусе, в который перед тем с трудом влез. И не просто дверь захлопнулась, а чайник остался на плите - ну как нарочно. Кто же это выходит из квартиры, оставив на плите чайник? Ленинград, говорите? В шесть еще не зажгли фонари, но уже смеркается? Сейчас прикинем по солнышку. Значит, на дворе конец февраля или октября (ага, дальше там упоминается, что мартовские коты уже кричали). Раз не отмечено, что девочка одета не по погоде (вернее - не по погоде раздета), значит из квартиры выходила не чтоб с лестницы плюнуть, а оделась, куда-то собиралась. И при том и чайник не выключила, и дверь захлопнула... что-то многовато совпадений, не находите? (Смайл.) И все же, куда это она ехала мимо дома с захлопнутым чайником, в троллейбусе, да еще при том, что к ней скоро должны были придти "ребята"?.. Детектив намечается, вы не находите? уже гложет подозрение, что все было подстроено, и "ребята" играли по заранее разработанному плану (то-то она там все не к месту обещала герою их скорое появление). И тут как раз выясняется, что герой должен, по ее задумке, влезть в форточку на первом этаже и всех спасти. Беда в том, что ситуация - "дежавю" махровейшее: я уже не раз читал, как некто нехороший просит героя (обычно - наоборот: взрослый "дядя" - пацана) влезть в форточку и открыть ему дверь, а в последствие оказывается, что форточка и дверь были чужые, а дядя - квартирный вор. (Смайл.)

Но то были цветочки. Про "потрясающая ночь"... да хоть бы канцеляризмами написали - и то бы свежее вышло. И как-то по-пацанячьи пафосом пыжится, словно у микрофона читает... "А ещё - удовлетворения, такого, которое не испытывал доселе и, наверное, не испытывал больше никогда". Дотоле. "Этой ночью мы не сомкнули глаз". Той ночью. Штамп на штампе и штампом погоняет, строем маршируют. Пародии такими табунами штампов писать, все прочее они затаптывают насмерть. "Первое, что я влюблён. Влюблён отчаянно и бесповоротно". Еще одна группа в полосатых купальничках... Ну и дальше там еще... уже читал не раз, только не про "маленьких". "И - я впервые подумал о ней как о женщине. До этого мне и в голову не приходила подобная мысль..." А какие приходили? Я вот вообще не заметил, чтоб герою до этого в голову приходили мысли. По-моему, тут весь интерес сосредоточился на этой стороне - лилипутно-постельной, "умность, образованность" и чего-то там еще упомянуты мимоходом. "И потрясающая, волшебная женщина, хотя понял я это много-много позже". Когда - позже? так долго доходило? четверть века что ли? что именно в данной ситуации могло доходить долго? А еще рассказчику очень нравится пестовать свою историю: начало-конец не без краснословия и пафоса, с акцентированием на своих якобы-переживаниях по поводу, и выписано - от остального текста явно отличается - книжными штампованными "красивостями", и припахивает пошлостью.

Странный продукт из до изжоги знакомых ингредиентов. Придется его подвергнуть небольшому анализу - расчленению с выделением чистых и банальных составляющих.

Заменили "маленьких" на больших - получили жутко банальную "любовную историю" безо всякого смысла, зато из одних сплошных штампов, включая надуманно-натянутое типа-случайное "знакомство". "Маленьких" вернули взад, отсекли последний эпизод - получили жутко банальную любовную историю безо всякого смысла, зато из одних сплошных штампов, но с колоритной деталью - для смакования и фантазий. Вернули последний эпизод: что имеем? На историю и героиню он никакого воздействия не оказывает. Дополняет только портрет персонажа-рассказчика. И чего он опять с этим вопросом прицепился? какой-то медицинский интерес, чтоб не сказать - биологический. Возникает подозрение, что интерес героя и впрямь не без... любви к "острым ощущениям" или "скрытой педофилии", о которых Илья говорил. Но если автор ставил задачу показать читателю в герое примитивного тупого и нечуткого индивидуя, который походя отметил образованность девушки в беседе и на всю жизнь заценил девушку в постели - то как-то и не убедительно, и, главное, а смысл?.. Мессидж, посыл?..

Вторая половина детектива остается полным ребусом: героиня. Я подозреваю, это такое женское коварство тонкий психологический расчет: если герой потерял голову, то он не проспит и примчится, а если не примчится сразу же - то, значит, голову не потерял, сомневается или еще чего - тогда и ну его нафиг, пусть ищет по всему Союзу, если охота. Подозреваю, коварство тоже не первой свежести. (Смайл.)

Техника. "Дискант говорившей почти растворился в многоголосье пульсирующей жизнью артерии города". Перегрузка - мозг сломаешь читать. Канцелярский штамп (рассказчик таки любит изъясняться заезженными "красивостями"?). Да и дискант не растворился в артерии, а заглох в набитом троллейбусе. А чем это ленинградские проходные дворы так печально знамениты? Ну и полное фиаско детективной матчасти: с учетом того, что середина восьмидесятых заявлена, герой забыл сбегать в клуб: если там действительно имело место выступление, то все реквизиты-фамилии остались в бухгалтерии и прочих гроссбухах - "ларчик просто открывался". А если выступления не было, то дальше герой мог делать выводы самостоятельно не тратясь на такси и самолеты.

Выступив в роли Кортасара я сам сочинил и сам распутал довольно хитрозадую интригу: было увлекательно. К сожалению, представленный автором фотоснимок не содержит интересных лиц и не позволяет отнести автора к искусным фотографам. Если же не ломать дедуктивную извилину над вопросами "зачем это написано" и "что тут есть непонятного и что за этим непонятным может скрываться", то наблюдаема шаблонная сентиментально-любовная история, с легким смакование лилипутных деталей, ничего кроме вынесенных в название "маленьких" оригинального не содеражащая. История удушает шаблонными штампами в шаблонных местах и напрягает натяжками в обстоятельствах знакомства, что тоже для "любовных историй" более чем шаблонно (авторы любят знакомить любовников таким образом, что читатель сразу понимает: это любовники; нормальные люди подобным образом не знакомятся). Пусто и скучно.

Нет-нет, не пугайтесь. Все не так плохо. Я ведь озаглавил эту группу "Недоумения", а не "Все плохо". Так вот. Думаю, восприятие этого текста сильно зависит от настроя читателя: жжет ли его ожидание серьезного реалистического рассказа, или же он прохлаждается в ленивой готовности почитать "чего-нибудь" и поухмыляться - в первом случае ему грозит долгое отплевывание. Ах да, лозунг в эпиграфе - он, конечно, просится в девиз шмоточного магазина "для тех, кому за 90-60-90", сойдет и для тряпочного раздела в женском журнале. Первая половина хороша: бойка, легка, компактна, едко-иронична и технична ("Вера убрала с лица улыбку и заглянула прямо в несчастную Ленкину душу".). Вторую спасает только относительная краткость - ибо скушно и последовательно, можно не читать а идти смотреть на финал. Это с читательской кочки зрения. С идейной и литературной - там вообще пустыня.

Женщинам положено ждать принца, после появления которого "жизнь состоится"; у этой героини (вероятно потому, что один принц уже был) свет клином сошелся на машине: "Ленке казалось, что появись у нее машина, и все срастется ... точно знала, что именно машина чудесным образом разрешит все ее проблемы". А еще ей казалось, что фамилия "Королева" даст повод... ну и так далее, понятно. Автор заставляет героев говорить крылатыми фразами. Вот только меня терзают смутные сомнения... что автор далеко не первый, кто заставляет героев говорить этими крылатыми фразами. "Ты всерьез полагаешь, что в этих вот обносках можно начать новую жизнь? // - Новую жизнь? // - Ну так прежняя не удалась, значит, надо начинать новую. А какая может быть новая жизнь без нового платья?" Оно и правильно - герои-то "самые обычные люди", и фразами они говорят вполне расхожими. Но все же чудится, что и в произведениях искусства я уже это слышал, причем изрекал их скорее комический, слегка-негативный персонаж - например, свекровь. (Смайл.)

Вижу рассказ, финал вижу, мораль вижу - толстую такую, толще некуда. Не загадывайте, не ждите - что вас станут называть, что все повернется к лучшему, да чудес всяких, - возьмите и сделайте - хоть что-нибудь. Хотя бы купите новое платье. Если б текст зарифмовать в басню - вышла бы басня, а мораль так хорошо торчит, что и дописывать не придется. Хотя - вот бы эпиграф в басню вплести... а, да-да, вот как раз из него "мораль" славная выйдет (хоть и глупая) - и придумывать ничего не надо.

Угу. "Не знаешь, что делать - делай шаг вперед". Типа мужская поговорка. "Не знаешь, что делать - купи новое платье" - это ее женская версия, хочет сказать нам автор. Словом, автор и мораль зачитал, и первейшую женскую ерунду вывернул наизнанку и обыграл - вывел как архиположительный необходимейший для жизни подвиг. Все бы замечательно, но почему так тоскливо от прочтения делается?..

Кстати, как анти-теза тутошней подруге Вере, фее с волшебной палочкой (зря героиня капусту не ухватила из овощного - щас бы Вера - чпок! палочкой - и машина бы из капусты сколдовалась!), вспомнилось: Михаил Веллер "Приключения майора Звягина", глава 3 - тоже про излечение от неправильной фигуры, начинание новой жизни и прочее.

Что с этим делать: отослать в дешевенький, кое-как глянцеватый журнальчик - напечатают на соседней полосе с рекламой "бюджетного" салона красоты и ателье или магазина платья; в добротно-глянцевый журнал это не возьмут - в отличие от... (не будем показывать пальцем), этот автор совершенно не ориентируется в брэндах. Вариант: отрезать вторую половину и подумать еще. Или просто сократить и подумать над продолжением. (Смайл.)

Слава Вим-Билль-Дану, в этой милой группе всего два текста. Причем, с одной стороны, они друг друга стоят - jah, они оба professional - чувствуется, что авторы основательнейше набили руку в сопледавильном деле! С другой же стороны - по химическому составу - они, в некотором роде, антиподы друг друга. Первый - азартная и циничная эталонная сопледавилка, грамотно выстроенная, с длинным, но не тягомотным, не предугадываемым нагнетанием (ровно половина текста), затем - с таким же длинным дерганьем и мотанием марионетки-читателя туда-сюда, завместо ниточек ухватив его за концы потекших соплей (вторая половина), ну и скромный трагический хруп под занавес, да еще пара абзацев пафосных причитаний и глубокомысленных пританцовываний - дожимание соплей "на бис". Второй - вообще не сопледавилка и даже не слезогонка - это "депрессирующий депрессант-депрессатор с хэппи-ендом", женский вариант, где автор долго нагоняет тучи, льет дождь, вымораживает цветы и насылает на читателя еще двести тридцать семь мрачных знамений, после чего раздвигает тучи, декларирует "а теперь стало ясно", зафигачивает туда лучик солнца собственной убежденности, тучи бегут, вымерзшие нафиг цветы чудесным образом оживают, а читатель испытывает радостный катарсис от того, что все кончилось так хорошо - словом, все строго по анекдоту "купи козла - продай козла", а сюжет, люди, причинно-следственные связи, рассказ и прочая фигня - так и просто без надобности.

Теперь пойдем по-порядку.

Что только мастера сопледавления ни делали! И лапу собачке отрывали, и глаза мальчику выкалывали, и фрицев на еврейскую девочку насылали, да... А вот младенцев под бульдозер на моей памяти еще не подкладывали. Jah! Автор - пионер, первопроходец, автору удалось сказать новое слово в сопледавлении!

А первая половина текста шла неплохо, Истерика наметили недурно. Но, увы, это все оказалось безо всякого смысла, просто для колорита: вот вам, читатели, полюбуйтесь на клоуна, послушайте его бред... "Находка" с весами - это вообще клиника, ассоциации - с рекламой (наглядная демонстрация для потреби... тьфу ты, для читателя всех "за" и "против" приобретения нашего товара), да еще с теле-шоу - по сути автор изобразил в тексте обычный тотализатор: "Итак! итак! Какое решение примет Сопля? "Быть или не быть"? Кто как полагает? Присылайте ваши SMS! Номер 1234 для тех, кто думает, что Сопля спасет ребенка! Номер 2345 для тех, кто..." На тезисе "Это - жизнь. Надо ее спасти" сразу представляется агитационный плакат в районном мед-заведении и люди в белых халатах: "Каждый раз после еды у меня во рту..."

Бомж-капитан умиляется: "укачало детишку", ути-ути-пути. А вот автор не умиляется, автор просто работает - он дирижирует оркестром: "Блестящие защелки, тронутые ржавчиной, звонко клацнули. Туалетная бумага накрыла черную кожу как саван. Взревел бульдозер, вскарабкиваясь на мусорный холм". Кульминация. Бьют там-тамы, ритм и сила все нарастают. "Сорок секунд прошли как миг, как целая жизнь". Демоническое действо, удары грома, сверкание молнии, и тошнотворнейший сюсюкающий пафос в смакуемом финале: "Только бы у того, кто на самом верху, нашлась одна секунда, чтобы взглянуть сверху вниз на скрюченное существо, недостойное даже самого маленького удостоверения личности".

Кстати, сказочно-красочно интонированная фраза: "черные гири громоздились, того и гляди перевесят" - неожиданно сближает текст со следующим в этой же группе.

Когда-то давно попадалось в предисловии к роману первой половины девятнадцатого века: мол в отличие от традиции романтизма, автор так и оставляет своего героя безродным бродягой до конца - тот не оказывается потерянным наследным принцем и т.п. Да-да, это я намекаю на бомжа, который в самый драматический момент чиста внезапна трансформируется в наслед... тьфу ты, легким движением пера оказывается летчиком; это я к тому, что сегодня подобные романтические архаизмы актуальны в мексиканских да индийских сериалах (но и там подаются не настолько в лоб), и что сие было пошлым штампом еще двести лет назад, еще на заре эры того реализма, конкурс которого господин (или -жа, но это вряд ли) автор взялся судить. (Смайл.)

Комментарий на полях: своего рода зеркальный текст к "Пустым бутылкам" Авроры. Во многих смыслах зеркальный. Подозреваю, для многих, люто не приемлющих "Пустые бутылки", "Чемодан" хоть и нагонит ужасу, но отторжения не вызовет. (Смайл.)

По технике... Герои - амплуа, а не личности, но вряд ли такому тексту это повредит. Вернее, герой - один. Истерик - сущность сугубо декоративная. Текст ритмически добротен. Язык вполне, без ощутимой индивидуальности, стиля и всяких брильянтов, все время слышится бойкий голос дирижера-рассказчика, водящего героев. Не кристалл, разумеется - мелькают слабые глаголы, кой-где слегка косновато, кой-где чуток торосы. Повтор: "- Принимай! - рявкнул прямо в ухо голос, и молодой шофер вывалил из своего мусоровоза очередную кипу мусора прямо под ноги".

Этот зачин можно обернуть дюжиной продолжений, правда, все больше - длинноватых для рассказа. Всякими сентиментальными полу-комедиями про мытарства героя с чемоданом по свалке да инстанциям. Например, герой притащит младенца в "вагончик", где, под руководством Истерика, из него всем миром будут выращивать будущего мессию и предводителя бродяг. Я даже молчу, что при взгляде на упаковку чемодана, сразу вспоминается библейский сюжет, согласно которому, младенцу сам бог постмодернизма велел вывести бродяжий народ из царства мусоросвалочного. На худой конец, можно и вовсе обернуть "веселой чернухой", и то бы вышло свежее: "Сопля прикинул шансы получить за спасение младенца денег; водки; пиндюлей. Вздохнул, и чемодан закрыл. ...вечером Сопля сделал на косяке вагончика семьдесят восьмую зарубку и сплюнул: чемодан снова обманул; Сопля верил, что дотянет до ста: не могло не повезти, не может такого быть, чтоб на сто чемоданов все сто были фальшивые". Словом, можно наворотить все что угодно. Но автор предпочел сделать пустую сопледавилку, подложил младенца под бульдозер; ответственность же за содеянное, как и герой, - наверняка свалит на Всевышнего. (Смайл.)

Итого. Единственное, что могло превратить этот эпизод в рассказ - это хорошо и правдоподобно переданная личность и внутренняя борьба героя вокруг этого "быть или не быть". Именно это автор слил полностью, подложив какую-то дешевку в телепоносной стилистике, где бомж срочно оказывается летчиком и раскладывает все pro et contra списочком и в столбик на весах примитивно-наглядной агитации, а затем гонит пургу и пафос и грозит Господу. Вовсе не "ужос", а убого и противно.

Что с этим делать: отнести в журнальчик (они падки на этакое), получить гонорарчик и садиться набивать следующий гонорарчик.

Когда померла Йоськина троюродная тетушка, стоя над незарытой могилой Соломон Маркович произнес Речь, прославившую имя Мони на всю Дерибасовскую: его стали специально приглашать на похороны. Сказал же он так: "Бабушка Фая прожила нелегкую жизнь. Прошла две войны, годы ужаса, голода и потерь. Вырастила дочь и внучку. Не согнулась и не озлобилась от испытаний, а только стала сильнее и жизнерадостнее. Пламя красных флажков не сожгло ее, как многих - а обожгло и закалило, и выучило бесстрашию. Сколько бы не падало тяжести на ее тонкие плечи, она всегда пыталась поддержать тех, кто был рядом, и не держала зла на тех, кто оставлял в беде ее саму. А самым большим счастьем для нее было приготовить разных угощений и назвать в дом много гостей. На всю жизнь бабушка Фая так и осталась девчонкой, щедро раздающей голодным ребятам свои конфеты". Когда Моня добрался до голодных ребят и конфет, провожающие, дотоле тихо смахивавшие слезу да сморкавшиеся в платки, не выдержали и разрыдались, все без исключения.

Я не стану лукавить, что случайно попутал бумажки. Все догадались, что то была не речь Мони, но авторский абзац из "рассказа" "Рецепт радуги". Автор явно ошибся дверью: здесь не конкурс надгробных речей и панегириков. И дело не в том, что меру надо знать: меру надо чувствовать. Автор же ее - не чувствует, аб-со-лют-но. И не токмо в панегириках, но и в капании на психику читателя, и в желании быть всем понятной и объяснить каждому, и в отрисовке метафор, и в проталкивании морали, и во многом другом.

Почти весь относящийся до героической бабушки текст автор списала не там. "Бабушка Фая была младшей дочкой в большой семье священника. Детей там воспитывали в строгости, но в любви". Два штампа. Оба предложения - стандартное начало публицистической биографии. А это все: "Бабушка Фая опять улыбнулась. Васильковые глаза, удивительно ясные и молодые на морщинистом коричневом лице, сияли. Наверное, так же, как сияли глаза босоногой девчонки, которая бежала домой, крепко прижимая к себе кульки со сладостями. Бежала, переполненная счастьем - оттого, что может накормить всех соседских ребятишек. И ни капельки не пожалела, когда пришлось расплачиваться за это, раздаренное всему миру счастье. Не пожалела - ни тогда, ни потом". Шаблонный стиль журнальной биографической статейки с присюсюкиваньями (из женского журнала), либо газетной заметки. "Ее детство закончилось рано, неожиданно и жестоко". Еще один штамп. Ну и, наконец, в вышеозвученной надгробной речи, вот эта фраза - еще одно клише, на этот раз - финальное клише: в попсово-газетных биографиях такое предложение любят воткнуть завершающим аккордом для лучшей слезоточивости: "На всю жизнь бабушка Фая так и осталась девчонкой, щедро раздающей голодным ребятам свои конфеты". Все куски про "бабушку Фаину" знакомы до ужоса и набиты профессиональным стилем художественно обработанной биографии в публицистике - так пишутся статьи для всевозможных "караванов историй", вернее не пишутся, а комбинируются из набора стандартных фраз. А вся эта чудо-биография еще и повторяется с перерывами, елозит одно и то же - словно томишься на похоронах, чтец заливается торжественным соловьем, и ты то ловишь его реплики, то переключаешься на разговор или свои мысли и не замечаешь их, как фоновую музыку.

Автор не стесняется тыкать читателю в лицо маузером "риторическими вопросами" вроде: "Интересно, есть ли разница - когда твой дом забирают незнакомые солдаты с оружием, или - любимый муж, которому ты доверяла больше всех в мире?" Простите, это уже стиль даже не журнальчика, это стиль телевизора. И таких вопросов - тонны. "Как получается, что дом, с нежностью и старанием построенный любящими людьми, становится для них тюрьмой? Почему дом-убежище, надежный защитник от неприветливого и опасного внешнего мира вдруг превращается в монстра, мучителя и убийцу, разъедающего сердца и души?" "Есть ли разница между соседями маленькой Фаи, которые не решились даже накормить осиротевшую девочку - и теми, кто молча смотрел сегодня утром из-за заборов на Аню с сыном". Следом, выводы облаченные в форму вопросов уступают место просто выводам, объяснениям и моральным оправданиям: "Соседская Оля, Антошкина ровесница, замахала было своему бывшему приятелю ладошкой, но мама сердито окликнула ее из глубины сада, и девочка послушно убежала. Наверное, их нельзя было винить. И тем и другим еще надо было как-то приспосабливаться и жить: одним - при новой власти, другим - рядом с Аниным мужем, в друзьях у которого была вся администрация района". У-у, какие чуткие до ветру соседи! Сразу разнюхали, что этот мальчик уже не из нашей песочницы!

А вот - наглядая иллюстрация к героининой борьбе, просто открыточной ясности тщательно расписанная параллель: "Уже собираясь уходить, Аня заметила за колючей стеной сухих кустов живое деревце. // На тоненьких вишневых ветках набухали тугие светло-розовые бутоны, собираясь цвести. Веревочка, которой Аня в прошлом году подвязала саженец, теперь стала мала и врезалась в мягкую молодую кору, превратилась из опоры в преграду. Аня разорвала ее, выпустила деревце на свободу - цвести и жить. Стряхнула с ладоней обрывки веревки". Красными флажками помечено где автор не удержалась в рамках вменяемой худпрозы и вырвалась в убогий и бесстыдный бульварный роман. О том, что оная "символическая деталь" (не одна веревочка, но "цветущий/увядший сад" в целом) - жутчайший штамп еще со времен Пушкина - я и говорить не стану. И вслед за процитированным - красуется еще целый абзац, где Аня делает правильные выводы из предшествующих пятнадцати страниц тягомотной проповеди, тщательно их пережевывает и вкладывает в рот тупому читателю.

С первого же абзаца читателя принимаются гипнотизировать "все плохо и нам всем плохо". Ползунок полосы прокрутки дополз почти до середины, пока автор решил, что нагнетать "плохо-плохо" довольно, и я наконец услышал, из-за чего, приблизительно, трагедия. Из-за отношений героини с "Сережей". "- Зачем ты это сделал, Сережа?" Так что все-таки сделал этот Сережа? - я так и не понял. Этот "разговор" идет после волков, которые бродили в замешательстве средь опавших флажков, а потом по ним начали стрелять (громоздит развернутое сравнение автор, так и не уточняя, кто же стрелял). Так вот: "Прошло время торопливых пластырей и бинтов, извинений и обещаний. Ане очень хотелось верить, что удар был случаен и не смертелен, а муж очень старался ее в этом убедить. И она поверила. Когда постепенно стала возвращаться способность дышать и чувствовать, Аня попыталась..." Не мог бы автор объяснить, это что - Сережа стрелял в Аню? а как это связано с красными флажками? из чего стрелял? и, намекает текст дальше, по-тихому продолжает стрелять? Если он ей изменяет - то причем тут красные флажки?? (Смайл.) А если он, вопреки ее моральным принципам, содержит бордель или делает деньги на изготовлении детской порнографии - тогда, конечно, другое дело, и даже красные флажки можно как-то сюда увязать. Автор исписал страницы, силясь вдолбить читателю, что "все плохо", но, похоже, просто забыл придумать что именно - плохо, из-за чего шум и слезы. Отношения Ани и Сережи остались за сценой - и чем они были хорошие (автор задекларировал, что были хорошие, взаимопонимание там, доверие...), и чем они стали плохие, как и почему (опять же задекларировал: плохие; лживые, холодные, истеричные - чтоб не сказать хуже). Для автора нескольких общих слов и штампов достаточно, - достаточно, что были хорошие, а стали плохие, - а мне, как читателю, не видно - ни какие они были хорошие, ни какие они стали плохие, не говоря уж о "как стали" и "почему стали". Одна единственная реплика "Сережи" (сейчас и о ней скажу), а в остальном мне предлагается верить автору на слово: были хорошие, стали плохие, в этом трагедия, точка.

"И потому ей стало страшно, но уже почти не больно, когда муж сказал: "Имей в виду, если мы разведемся, ты не получишь ничего. И сын тоже останется со мной. У меня хороший адвокат"". Все бы ничего, да одна беда: эта фраза целиком, сдается мне, - просто жуткий штампище из всякой мелодраматической западной сериальной бодяги, особенно низшего разлива. Если б из текста как-то следовало, что именно это автор хотел показать (что муж обсмотрелся сериалов, что тлетворные излучение телевизора и влияние Запада разъели его мозг и т.д.) - оно бы ладно; но, к сожалению, автор ничего такого не показал, но написал вполне "обобщенную" семейную мелодраму с готовой штампованной репликой (кстати, это единственная содержательная реплика этого персонажа, гы-гы, кроме нее у него их еще целых три: "Ань, ну... Тебе это зачем надо?", "Просто забудь обо всем, а?" и "Я тебя люблю! Я забочусь о тебе!").

Ладно, с Аней и мужем поняли что ничего не поняли, смотрим на Аню с сыном.

"Аня молчала, не решаясь соврать своему сыну или сказать какую-нибудь чепуху, которой часто отделываются от детей". А зачем чепуху? Правду рассказать не пробовала? Не решается соврать, да? А по-моему она только этим и занимается на протяжении всего текста - методом молчания, упорно делая вид, что не понимает вопроса. Вместо разговора блистая остроумием в ответах типа: "Надежно, Антон, это значит прочно". "Она чувствовала себя виноватой. // За то, что не смогла все понятно объяснить сыну". А что, пыталась? А "непонятно объяснить" - смогла? (смайл) где? не вижу? Это очередная декларация - автор изрек, а отразить в тексте хоть что-то - и тут не удосужился? "Как будто она тоже была маленькой, и тоже не умела найти для такого разговора правильных слов". А к финалу рассказа она находит такие "правильные слова": "- Антон, - Аня посмотрела в серьезные глаза сына. - Мы построим новый дом. Чтобы надежно. И тепло. // - Обещаешь? // - Обещаю, - улыбнулась она, теперь уверенная в том, что сумеет сдержать слово". Эти правильные слова она искала несколько месяцев?.. А отвечать на вопрос сына так и не собирается? кормись, Антошка, мамиными обещаниями?

Техника. Итак: бабушкина эпитафия - ужос; риторические вопросы - ужос; пережеванная заезженная метафора с объяснениями - ужос; капанье читателю на психику - тоска; конфликт переживается трагичнее некуда, но суть его неизвестна и сам он задекларирован - причины автора не интересуют, автора интересует только то, к чему можно привинтить хэппи-енд - ужос; к чему в семейной жизни героини привязаны красные флажки - не ясно (подозреваю, просто всплыл старый мотив, который играл у автора в другом тексте); штамп про адвоката - ужос. Разумеется, рассказом это назвать сложно. Про сюжет говорить вообще не приходится. В начале героиня с сыном уходят из дому, в финале они, наконец, все же уходят - совершенно законный сюжет, при условии, что между началом и финалом что-то произойдет. Здесь происходит только одно: героиня набирается уверенности и декларирует что "все будет хорошо". Помогает ей в этом, видимо, краткая биография бабушки Фаи. Персонажи: Антон как Антон, типический для своих лет; Сережа - представлен четырьмя репликами, которые выше приводились; чем живет Аня, о чем думает, чем занимается, к чему стремится - ни слова, известно только, что она "не понимала", "чувствовала себя виноватой" и, видимо, всячески страдала; дом - упоминается неоднократно, но я так и не понял, на что он похож - не только архитектурно, но и обстановкой, и как в нем жили; сад как сад - сад не увидел, хотя список цветов и какое-то описание были длинны. От текста ощущение сплошных повторов об одном и том же и ни о чем. Автор освоил метафору, но поскольку он меры не чувствует и остановиться не может, все жует, то метафоры он сам же старательно убивает - они превращаются из метафор в натянутые развернутые сравнения-сопоставления, нагоняющие скуку. Про сбор ягод под песни - спасибо автору, что напомнил школьную программу; я вот подзабыл: это "Старосветские помещики" что ли? Язык соответствует содержанию: в тексте ничего не происходит, автор топчется на одном месте, сплошь россыпь вздохов, "было" и "стало" в избытке.

Корявости: "из прежних слагаемых живой воды получилась отрава" - а какие слагаемые у живой воды? (Смайл.) "Дом, который раньше нес на кончиках крыльев диковинный цветочный зверь" - на сразу сообразишь, кто кого нес. "Волшебную нить, которой можно сшить из обрывков перьев крылья синей птицы" - нагромождено. По грамматике: "из благоуханного кружев роз", "что оно вдруг закончится и завтра получится опустевшим и мертвым" - зпт, "было не счесть стен, которых бабушка Фая одарила теплом" - или которые? "Ограде, а которой..."

Подытожим. Текст, разумеется, оказался вовсе не "рецептом радуги" (смысл которого в том, что надо не плакать-страдать-киснуть, а нести типа свет людям, задекларировать, что все будет хорошо, верить в это и блаблабла), а историей про задавленную стрессом героиню и заброшенного ребенка. Аня - совершенно одинокий человек, замкнутый и зависающий на своих переживаниях, подруг у нее нет, в церковь она не ходит. Тяжело. У Ани шок, и ей нужна помощь психотерапевта. Только не понятно, сколько лет уже у нее шок, и как она до сих пор не чокнулась. Антошка - заброшенный ребенок, у его мамы - шок, у его папы - любовница/бордель/порностудия/депутатский-мандат (нужное подчеркнуть), как человека его воспринимать желающих нет, с ним нормально не разговаривают, предпочитают молча врать, он сколько спрашивал: "Почему?", а мама старательно не понимает вопроса, толкует про "надежно, прочно", а про себя гонит какую-то зеленую пургу про красные флажки, наконец заткнула ему рот обещанием, что "все будет хорошо". Честным пионерским. Типа: "верь и воздастся". Антошке нужна помощь психотерапевта. Героиня к анализу и самоанализу несклонна и неспособна, боится и постановки вопроса, и поиска ответа, предпочитает сидеть месяцами, погрузившись в свое переживание - то самое "все плохо", которое автор тут грузит на читателя - и страдать безрезультатно: может у кого-то страдание становится дорогой для интеллектуального и духовного роста, для поиска, а у нее - это просто способ наполненного существования, ей, видимо, нравится сам процесс - вот оно и длится месяцами не то годами, а причины его остались неизвестны - только задекларированы в общих словах. И в финале от вопроса "почему" она сбегает, оставляет неотвеченным, заслоняясь установкой со "стержнем", а бабушка выступает в роли "супервумен" - некого идола для внешнего подражания без внутреннего понимания (во всяком случае на последнее ни намека).

Вот чем нравятся мне реалистичные тексты - нередко выходит, что автор мается какой-нибудь фигней невероятной - собачку спасает, пирамиду собирает, тремя сравнениями любуется до бесконечности, декларирует чего ни попадя, хэппи-енды выращивает в горшочках на подоконнике... И обнаруживаешь там нечто такое странное, само просочившееся, и, в отличие от авторского умысла и сопутствующей пурги - правдоподобное и настоящее. Даже если это всего лишь оттенки. Я думаю, это говорит о потенциале автора - автор знает правду, он просто пишет херню - барахтается в штампованных сюжетах, в подсмотренном у соседа, в модной теме, или в собственных заморочках, что-то проталкивает, силится доказать, декларирует... а правда - она сама просачивается, исподволь, незаметно. Вот потенциал этого автора - я заметил давно (ага, сейчас заглянул в те два больших старых текста, да-да...), но, похоже, единственно, чем автор занимается года четыре с тех пор - это всеми силами не дает потенциалу жить и цвести. Кстати, большая форма и лирика удавались автору лучше. Рассказы, кажется, все, что видел, были надуманные и силиконовые. И те большие тексты не без изъянов, но они - настоящие, а мелочь вся или почти вся - фуфел; вот и этот - из последних. Причем достоинства у фуфела вообще случаются редко, а список изъянов, вот конкретно у этого, - зашкаливает.

Что с этим делать: отнести в неглянцевый или слегка глянцевый журнал для добропорядочных, в т.ч. замужних женщин среднего возраста, получить гонорар и садиться ваять следующее в том же роде.

Ну вот, добрались и до нее, родимой... (Устал я, буду краток и не всегда серьезен.)

Название я расшифровал ("Plusquam perfectum, давно прошедшее время, есть почти во всех арийских языках и образуется из основы перфекта..." - Брокгауз и Ефрон), но для тех, у кого нет под рукой словарей, оно не сильно отличается от набора букв. Не, автор издевается. В названии рассказа слово написано еще и с ошибкой: "plusquamperfect" вместо "plusquamperfekt". На второй же вариант словари "Яндекса" выдают уморительнейший "перевод с немецкого на русский": "плюсквамперфект".

В остальном... В контексте реалистического рассказа - текст мертворожден. Как читатель я из него ничего не вынес, только поморщился слегка над финалом. Всю суть декларирует герой, этому отведен целый абзац: "Семь лет обо мне не вспоминали, а еще через семь меня не будет на этом свете. Посмотрите на меня, мне почти восемьдесят. Что ждет меня там? Кто ждет? Я забыл, как говорить по-русски; я здесь с тридцать восьмого, мой мальчик, я был таким же, как ты, даже моложе, когда вот из этой двери выносили книги евреев и коммунистов, сваливали в кучи и обливали бензином. Я был тут под наци, когда сжигали уже самих евреев и коммунистов, и под бомбардировками союзников был. Почти всю жизнь я - немец, Марк, настоящий немец, больше настоящий, чем другие, потому что мне надо скрывать то, что внутри - и только восемнадцать первых лет я провел в России. Возвращаться куда?!" Суть ясна? Так точно! Вопросы есть? Вопросов нет. Весь конфликт, распутье, на которое угодил герой, его "за и против" по поводу - все изложено кратко и четко - ни отнять, ни добавить. Из этого же абзаца читатель получает основные сведения о самом герое. Тогда к чему все остальное? Красочная зарисовка немецкого полдня? Зарисовка неплоха, но рассказа из нее не выходит.

В контексте постмодернизма текст оживает... но, кроме нелитературной отсылки к недавним историо-политическим событиям и спекуляциям, я как-то ничего не приметил. (Плохо знаком с темой? - да, вероятно.)

Написано хорошо. Хотя первые абзацы - читатель оказывается в роли герр Баера, мозг плавится и тухнет, бедняга ищет скамейку в тени, куда можно присесть. Учитывая, что о чем речь, о ком речь, к чему это мучение по жаре - читатель еще не догадывается, замечу, что автор подвергает терпение и благосклонность читателя серьезному испытанию. Ну, в остальном... "юноша" как-то нелогичен, словно только вчера в разведшколу пришел: то деликатно кашляет, то вскрикивает и хватает старика за руки... Вот это, по-моему, корявовато: "с тех пор еще никого в этом городе не интересовало".

Кстати, некоторые источники утверждают, что пистолетов "парабеллум" не существует. "Парабеллум" - пистолетные патроны, самые распространенные в первой половине прошлого века, и собирательное просторечное название пистолетов, в которых они применялись, в т.ч. пистолета Люгера, также известного как "Люгер-Парабеллум". Если все так, то в устах профессионала "парабеллум" звучит несколько сомнительно.

Если герой не "дедушка старый, ему все равно", то до "парабеллума" визитку стоило бы сжечь... автор так старательно описал замечательную изумрудно-зеленую пепельницу - вот требуху из нее вытряхнуть нафик т.е. на стол, и старательно сжечь в пепельнице визитку. Да-да, это к вопросу о постмодернизме. (Смайл.)

Из обсуждения в комментариях. Хорошо, сдаюсь. Символическая пепельница для сжигания шифровок у героя давно пылится без употребления и потому успела насобирать в себя житейского мусора. Герой там брезгливо поковырялся, тут его шпиля в сторону "глобализация - это еврейские триумф, гегемония и мировое господство", а также кивок автора, что герой стал не только немножко немцем, но даже немножко нацистом. Не то, чтобы нацистом, но обнаруживает некоторое созвучие в мыслях. Герой конечно должен сжечь визитку в пепельнице, но сознательно этого не делает, поскольку разуверился. Монетка выпадает орлом: Рим - Рейх - Союз (автор подсказывает: Москва - Третий Рим)... Империя. А "юноша" - с арийской внешностью - или стажер, получивший доступ к информации и решивший на свой страх и риск предупредить старика (отсюда волнение) или настоящий (натуральный блондин, не крашеный) немец из органов, не принимающий современные настроения, и спасающий свою потенциальную, по службе, скорую жертву - отсюда волнение.

Что с этим делать: дописать недостающие шестнадцать мгновений; тогда и поговорим.

(Созецая тихие извивы пара над горячим кофе...) Переписать "Земфиру" качественной прозой - идея для литературного упражнения любопытная.

я разобью турникет
и побегу по своим
обратный change на билет
я буду ждать ты звони
в мои обычные шесть
я стала старше на жизнь
наверно нужно учесть...

Вот озвучил - и сам загорелся: надо попробовать!.. За литературное упражнение - автору респект. За рассказ... хм.

Не стану говорить, как один бывший арбитр, что я нихрена не понял и нахрена тоже не понял... Почему же, понял - да все примерно то же: он, она, короткие встечи в реале,

девочка
живущая в сети
нашедшая любовь
между строк...

перроны вокзалов, встречи и расставания,

я никогда не вернусь
домой
с тобой
мне так интересно
а с ними не очень

тихие пристани гостиниц, его миграция в край сушеной трески, расстояние - вместо четырёх часов в самолёте теперь будет десять,

стрелки ровно на два часа - назад

летящий сквозь годы снег

Сколько лет прошло но в окнах тот же снег... (сорри, попутал кассеты)

и вечная зима в неизбежном финале.

а у тебя СПИД!..
<F.FWD> <F.FWD> <F.FWD> <F.FWD>
кто-то спутал
и поджег меня
ариведерчи!..

А нахрена это все - ну, веруют же иные, что искусство - оно не нахрена, оно - просто искусство... и такой взгляд имеет право на существование.

Субъективно - форма без содержания, и форма без формы: полторы страницы - да - кристалл, грани, игра светотени в каждой паре слов; дальнейшее - пестрота цветных стекляшек, ссыпаных из горсти на белый лист; где оправа? Во второй половине расшифровалось не все, да и азарт мой подрастратился. Симптомы финала банальны: автор завершает прозу в тупике смерти, если не имеет живой мысли; автор завершает там же поэзию, если не владеет живой эмоцией. Или автор говорит: вот и жизнь прошла (иллюзорна и мимолетна как сон)??.. - не разглядел я, зарябило в глазах от сверкания страз.

Если меня спросят о самом интересном тексте в списке, я, возможно, предложу заглянуть сюда. Заглянуть, да.

Что с этим делать: издать в хорошем любительском поэтическом сборнике за свой счет.

Я так понимаю, это бытовая страшилка - тяжелый психологический загруз с элементами триллера, поток тихого безумия с всплесками бурного. Кой-чем напоминает "Рецепт радуги" - там героиня с трех-пятилетним ребенком в силу причин, оставшихся не проясненными, потеряла мужа и Дом (причем потерю мужа почти не заметила, а отсутствие надежного дома очень ее угнетало), здесь героиня случайным и почти свехъестественным образом потеряла своего трехлетнего ребенка, а вслед за тем - остатки душевного спокойствия, мужа и квартиру мужа - свою же потеряла еще раньше при содействии ближайших родственников. Т.е. случай еще более тяжелый, и здешней героине тоже очень нужна помощь психотерапевта, а то и психиатра.

Однако поначалу героиня выглядит более чем вменяемой, критически воспринимает окружающее, хоть и склонна фиксироваться на негативе. Таскается в церковь, но вера ее не спасает, впрочем, и героиня не тверда в вере, а святых и Бога путает с эльфами и магами, более же полагается на лезвие топора. В финале она вроде как собралась выколупать Глебку из беспризорника при помощи того топора, а если не получится - то наглотаться таблеток.

Текст более всего изображает эту расползающуюся жизнь героини, которую якобы растаскивают некоторые хапужистые уродцы из ближних родственников, но в действительности ее, похоже, просто никто не бережет - квартиру, картину, Глебку... В родственниках, кстати, я при первом чтении потерялся. В их же коммунальном соревновании по захапыванию одеяла - кто кому чего должен, кто куда без мыла влез, кого откуда оттер, и прочая - успел заскучать. Но в общем и целом понял, что родственнички либо пофигисты и разгильдяи, либо лживо-приторные неадекватные на свой счет ханжи и двуличности (манипулируемые, или со своими заморочками, вроде обожания "Женика" - раз "отданая маме квартира" почему-то оказалась "в его законной собственности"). Милая семейка, одним словом. Все очень жизненно, но уж больно тоскливо-тошнотно. Героине остается только посочувствовать... Да, автору вполне удалось убедить читателя в моем лице, что ситуация драматична и даже трагична, а героиня глубоко несчастная жертва и страдалица.

Хотя... яблочко от яблони... Чего ж она такая беспомощная-то, героиня? Ложь всех устраивает? никто не возмущается? Ну если она хорошо видит лживость морализаторства, лживость декларирования ценностей и принципов - что ж она молчит-то? и продолжает приходить? Значит - покрывает, молча соглашается и поддерживает, значит - соучастие. Ах, она еще и деньги приносит зачем-то... Т.е. ко всему прочему, еще и с героининой стороны - лживая забота, вместо правды откупается подачками, полагает, что платит добром неблагодарной родительнице типа. Яблочко, да, славная семейка.

И Королевская кодла - заботятся, опекают, покровительствуют - уже героине, да прикармливают холуя Женика - затыкая проблемы за счет следующих, тоже якобы-опекаемых (на этот раз - государством: и оно проявляет заботу деньгами - штанами и едой) безответных детишек.

Авторский паноптикум распух уже до государственных масштабов, еще немножко подналечь - и выйдет гротеск, изобличающий "благотворительность" или типа того.

Ну а для семейной саги явно нехватает нормальной временной развертки, сюжета, линий героев и хоть чего-то, помимо негатива. Для триллера не хватает точно того же, в общем-то. Наблюдаем отрывок с описанием паноптикума, как-то без идей, мессиджа и почти без каких-либо связных (через причинно-следственные связи) событий, большинство героев и взаимоотношения поминаются в полу-выводах автора-Милы, только отношения Милы и мамы чуть-чуть рисуются непосредственно. Композиционно, построением - утомляет, одни ретроспективы в форме полу-резюме; живых сцен, действия - почти нет. Родственников много и ни одного светлого, кто есть кто проясняется не сразу, а перечисление всей ихней гнили - надоедает. Написано очень неплохо. Здесь фоника прихрамывает: "...работника. И идеального холуя". Только это отрывок-зарисовка. Весьма объемный и наполненный, но не самодостаточный - то бишь рассказа не наблюдаемо. И как-то неконструктивно.

Что с этим делать: расписать в больший текст с развитием сюжета и вообще сюжетом; определиться, чего хочется: рассказ со смыслом, семейную сагу, гротеск, suspense-триллер.

Из пяти текстов этой группы, "Пес" более всех похож на то, что представляется, когда говорят "реалистический рассказ". А вот по исполнению, банально по языку - это худший из всего списка (со "Средой" не сравниваем, там литературного языка или претензии на таковой нет в принципе). Вот хорошо, что мне не надо оценки ставить - плохо представляю, как соотносить этот текст с соседями в критериях "выше, ниже".

Неохота комментировать ошибки по тексту (на "Радуге" выдохся, сорри) - их там, как говорили древние русичи, тьма, и вроде бы кто-то где-то какие-то из них уже отмечал. Часть - просто речевые ошибки, а изрядненько - плоды усилий автора сделать "вот эдак" и еще вычурнее. Причем в нескольких местах есть почти правильные образчики стилей (да, во множественном числе - совершенно разных стилей) - автор их где-то нахватался и хотел того этого, а вышло совсем не того. Проблемы в каждом втором предложении, поэтому чтение сего - процесс не из легких.

Стилизация под велеречивого вековой давности рассказчика в первом предложении - уже во втором сбивается полностью, а глючит еще в конце первого: "так и не случилась или осталась незамеченной" - коряво; не настала или где-то разминулась с Макаровым по дороге, хотел сказать автор, причем эти философские умопостроения героя с остальным текстом вроде бы и вовсе не связаны. Дальше лавиной. "Школьный возраст" - это от семи до семнадцати. Что такое "половина школьного возраста" - не поддается осмыслению; видимо - от трех с половиной до восьми с половиной. (Смайл.) А герой эту половину еще и "разменял" - она что, половина, была одной монетой? (Смайл.) Что-то рановато герой пришел к таким мудрым мыслям. Подобное на четвертом десятке посещает, а то и позже. Только особо склонные к пессимизму и философствованью подростки открывают такое годам к семнадцати. Авторский герой, похоже, и вовсе - вундеркинд. И так далее, много-премного. Включая бабушку-садомазохистку, которая "предпочитала собаке кошку и кур и стенания внука", и нифигасебе спину Тарзана, о которую Саньку удалось сломать ивовый лук. Над всем этим читатель быстро начинает тихо подремывать, а совершенно напрасно, потому что к нему подкрадутся и финалом стукнут его по башке.

Не нашел Макаров друзей, зато влился в стаю, а как влился - так вроде и все друзья. А пес не влился в стаю, за колбасой не бегал, но к Макарову благоволил, с достоинством. А как влился Макаров, так пес его вычеркнул и ушел. А может - поплатился за нежелание вливаться: тут каждый может сам выбрать, была фраза Кольки в финале чистой правдой или чиста дружеской шуткой.

Что с этим делать: больше читать и расти над собой - автор банально не справляется с языком и литературной речью.

Литературная игра. Умненькая. Кокетливо-ироничненькая.

Читателя слегка подразнили штампами и нафаршировали новыми красивостями - каких он еще не встречал... ну, может и встречал, но не так часто. Правильно, так ему, читателю, нехай развивается.

Техника. Тут я не понял: "Над сервантом с блестящей, нисколько не запыленной фарфоровой посудой, была небольшая полочка. На полочке лежала ромбиком белоснежная тканая салфетка. На салфетке (ровно в середине, так, что можно было линейкой измерить и убедиться в равности сторон) стояла статуэтки". Не понял, какой же высоты сервант с посудой. Те, что встречались мне, такой высоты, что полочка над ними окажется выше уровня глаз, и, соответственно, насколько ровно по салфетке расставлены статуэтки разглядеть будет не просто.

Опечатки. Автор издевается. Это я про пунктуацию в названии, да. "Если позвонить Димыч" - если умышленная описка, то читателю это никак не очевидно. "Был он, надо сказать, сногсшибательный мужчина. Ни словом сказать, ни" - повтор "сказать"?.. "Что-то в этом вроде". "Пакет отнесло в комнате" - в комнату? "На пороге комнаты он обнял ее, покрывая ее лицо поцелуями" - "ее" очень близко. "Жеста, слова? Он взял листочек, написал на нем два слова" - повтор с "ритмической рифмой". "А кто говорит, что того, что жизнь иногда выкидывает, ни один литератор вообразить не в силах - потому что" - что-то жирно служебных. "Он знал все это и испугался только однажды" - зпт? "В тазики в ванной замочена юбка". "Ей казалось - кто снимает их со стенки" - кто-то? "Он что-то шептал ее в ухо".

Если в "Кубики изо льда" я предложу заглянуть тому, кто ищет интересного, то того, кто ищет удовольствия, я отправлю сюда. В отличие от "Пса", это, конечно менее "реалистический рассказ".

Что с этим делать: да уж напечатайте где-нибудь...

Четыре текста, авторы которых просили меня высказаться.

Такой компактненький, прямолинейненький нравоучительный рассказик для детской книжки. "Спички детям не игрушка!" и тому подобное, не относитесь, дети, легкомысленно к, не шутите на смертельные темы, уважайте человека, не желай зла другому - зло вернется (кармически так). А содержательно - схематичненькая "бытовая мистика" из серии про кукол вуду, да что вещи умеют мстить, да что мысли иногда материализуются. Сдается мне, это очередной обыгрыш расхожей монеты. Вот, могу предложить, подлиннее и не настолько схематичный: "Хомка".

Исполнение вполне - все так прозрачно, что и лажать не в чем. Но вот это место будит желание похохмить: "Место для отдыха шашлычника или его собеседника" - вот заинтересовало, даже прибалдел: "собеседник шашлычника" - кто как себе представляет эту сущность? и что она вообще? человек? предмет? святой дух? - заинтригован; "место отдыха" - тоже любопытно: место отдыха шашлычника? устал есть шашлыки, сел отдохнуть? место отдыха собеседника шашлычника? еще любопытнее: устал собеседовать с тем, кто ест шашлыки?.. "Кострище ... напоминало о мясе" - интересный ассоциативный ряд, да, весьма неочевидный на первый взгляд.

Романтическая сказочка, история о счастливой случайности, которая может произойти с нашими прекрасными читательницами прямо завтра... да что там, даже сегодня. Все бы ничего, но до чего, в целом, заезженно, а? - сил никаких нет. Несмотря на старание автора обойтись по возможности без штампов в истории, без штампов в оформлении, да преукрасить то и другое какими-то пристойными деталями. И три символические розы - из того же разряда. Как роза - куда ж в любовной сказочке без роз! - так и три - излюбленное сказочно-магическое число (смайл). Она, подруга, незнакомец и три розы. И старый придурок, от которого быстро избавились. Что до содержания, то ничего интересного по идее-сюжету я не узрел.

А вот забавно наблюдать, как в нашу прозу проникают новые действующие сущности. Уже два текста на конкурсах СИ встречались, где злоумышленники пользовались услугами "одноклассники.ру". А вот - здесь: "служба доставки" входит в наш быт и нашу прозу, как эдакий универсальный "черт из машины", да...

По исполнению... всю дорогу мучился, пытался понять, как же это должно звучать, и что это такое?.. Возьмем самое начало: "Звонок в дверь раздался, когда я прихватками подняла с плиты кастрюлю, собираясь слить воду со спагетти. Остановилась посередине кухни, повернула голову в сторону прихожей: // - Серёженька, открой! Я не могу! // Услышала, как он поднялся с дивана, шагнул в коридор". Это - описание автором (рассказчиком?) своих действий и ощущений - по пунктам, с уточнениями. "Остановилась посередине... повернула голову в сторону... услышала... он поднялся... шагнул..." Это лог работы робота? Мне кажется, живой человек, даже в протокол следователю, сказал бы: "замерла на пол-дороге с кастрюлей, крикнула в коридор... диван заскрипел..." На запись мыслей это никак не похоже. И на литературный рассказ - не очень. На рассказ кому-либо - тоже. Разве что на рассказ самой себе - отсюда ходульность. Во втором фрагменте я помянул нехорошим словом автора - что ж он не предупредил, что действие происходит в квартире алкоголиков или недоразвитых? я был бы готов. А так - вроде были люди как люди, а тут - ... Придурки, опять рассказ про придурков. Ну, про одного по крайней мере. А вот этот художественно-сентиментальный фрагмент: "Только-только распустившийся бутон того нежного цвета, что и щёки моих учениц, когда они, собравшись в кружок, шушукаются и глядят на мальчишек из-под длинных ресниц" - он как-то вдруг. Чтобы короче, первое лицо - не натурально. Хотя и добавляет некоторой "нестандартности" в стандартный сюжет. Если поменять на третье, то, к примеру, все вот эти "это только в первый раз страшно" - прекрасно останутся на своих местах авторскими репликами.

Бяки. "Тут есть звонки, как и в театре или нет?.." - вероятно, зпт. "Понравились представление". "Третью розу, приняла от курьера моя подруга" - лишняя зпт. "Цветок совсем не походила".

Полу-рассказ - полу-сказка, и сказка в рассказе, и сказка в реальности. Сказка причем тоже - немецкая не то скандинавская. Вероятно, текст мне не в лад - я слышу его музыку, но мне не удается услышать о чем она, даже с нескольких прочтений. Мял в руках, чтоб хоть что-то ухватить; по первому разу показалось, это не рассказ, а зарисовка-миниатюра, не то - недооформленная, недописанная сказка.

Литовец видит большие и маленькие шедевры в играх людей, хорошо читает по жестам, понимает с полу-знака и легко подстраивается в тон. Подхватил музыку Петры, и героиня надеется, что он сможет услышать и ее, войти в ее одиночество - с Петрой у нее не сладилось.

Техника. Про "вид с третьего этажа" в начале - как-то неуклюже. "Наверное, потому что в юности она" - зпт не там? "Реальный мир окружил себя ложными ценностями" - отдает газетной стилистикой, еще и с "реальным" тут же рядом. "Растекся ручьями в стоки канализаций и канул" - возможно, тире перед "канул", сбоит. "Наступило тепло" - слишком разговорно. "Любовалась декорациями и мало обращала внимания на шоу" - поживее бы переписать. "Она мысленно отрастила волосы чуть выше плеч" - я понял, что имел ввиду автор, но эффект при чтении, мягко говоря, нехороший. Оформление прямой речи хромает в разных местах, вероятно недостает запятых по некоторым предложениям.

Сразу замечу, что человек, не знакомый с Билли Уокером (а такие в руссколитературном пространстве - несомненное большинство), окажется в затруднении уже на первом предложении. Я сунул нос в поисковик, оттуда - в википедию, убедился, что таковой был (не автор его придумал), и на этом успокоился - погружаться с середины в историю Латинской Америки прямо сейчас - желания нет. Первый абзац остался не вполне ясен, потом понял, что вроде бы там образная зарисовка памятника...

Сдается мне, это не рассказ. Чтоб из этого вышел рассказ, тут следовало бы выкинуть добрую половину, а то, что останется - еще подчистить. Пока я вижу эссе, этакое очень "интеллигентское" (смайл), т.е. наполненное всякими рефликсиями на тему своих рефлексий (смайл), и с не менее интеллигентским же (истинно-интеллигентским) потугом скромно так сравнить себя с неким, пусть даже подзабытым, Уокером; горько сравнить конечно же, не без некоторого самобичевания даже (смайл). А Уокера, в свой черед (и еще скромнее) - сравнить с Наполеоном. Такая, на почве причитания над своей тяжкой судьбой, интеллигентская цепочка выстраивается: я - Уокер - Наполеон. (Смайл.) Ну и Киплинга сюда надо, да. Это я к тому, что интеллигентские терзания переданы замечательно - когда разбирал, посмеялся.

В ту же степь - про красоту не без изъяна там вдруг даже философское такое умозаключение... а про Юльку с гнильцой - изящно, хорошо сказано, улыбнуло.

Мне кажется, сейчас это больше похоже на публицистику - очень беспорядочную, неструктурированную, затянутую, жеваную-пережеваную, с кучей лишнего, к примеру та слишком понятная аллегория во сне - буквальная иллюстрация к тому, что только что перед тем успело надоесть - было трижды проговорено и растолковано. Короче - не редактированная статья, черновик. Даже на путевые заметки не очень тянет. Под рассказ материал в принципе - есть. Но для рассказа слоблудливому интеллигенту надо заткнуть рот, он все портит. Подобные пассажи - "почувствовал, будто дал пинка зазевавшемуся щенку, хотя мы оба были взрослыми людьми, ответственными за нашу собственную судьбу" - вызывают у меня, читателя, желание заткнуть герою рот самолично при помощи подручных материалов.

Тут я что-то недопонял: "Вереница машин с праздно наряженной субботней толпой медленно тянулась, на мгновение задерживаясь в одном месте под мостом. Колонна продолжала двигаться, никто не выходил из машин, и нам оставалось лишь запастись терпением. Только поравнявшись с местом, мы поняли причину задержки: там, посреди редких пыльных лопухов, на коленях стоял мужчина". Я что-то недопонял: машины задерживалсь, потому что все глазели на мужчину?? что, такая диковинка что ли?.. Кстати, празднично одетая праздная толпа; "праздно наряженный" - ошибка.

Бяки. "Приучили нашу компанию к постоянной влажности" - подозреваю, автор хотел сказать - к высокой влажности. "Запечатлеть прячущийся под темной сенью тропических деревьев памятник, ознаменовавший крах захватнических планов известного в девятнадцатом веке американского авантюриста" - тяжеловато; стилистика телеведущего тут и планировалась? "На этом же месте ретировал наполеон Центральной Америки, Уильям Уокер" - в русском как будто нет слова ретировать - только возвратная форма -ся; "Наполеон" в таком употреблении вроде бы пишется с большой буквы. "Включил ноутбук в сеть. После проверки электронной почты решил отослать нью-йоркскому другу" - начало - как из мануала от ноутбука списано (смайл), "нью-йоркский друг" тоже официальненько.